Книга Скарлетт - Александра Риплей

Она не знала, что ее концепция религии была суеверной и дурно сформированной, как у человека каменного века. Она только знала, что она напугана, несчастна и сердита, что она стоит перед дилеммой. Что же ей делать?

Скарлетт вспомнила спокойное лицо матери; освещенное свечами, когда она рассказывала своей семье и слугам, что Бог любит заблудших овечек, но это было небольшим утешением. Она не могла придумать предлога, чтобы не ходить на мессу.

Это было ужасно! Когда все стало развиваться так хорошо, и миссис Батлер сказала ей, что Салли Брютон устраивает увлекательные партии в вист, и она была уверена, что ее пригласят.

Глава 16

Скарлетт, конечно же, пошла на мессу. К ее удивлению, древний ритуал был успокаивающим, как старые друзья в новой жизни, которую она начинала. Легко вспоминалась ее мать, бормочущая «Отче Наш», а гладкие бусинки четок были так знакомы ее пальцам. Эллин, должно быть, была довольна, видя ее на коленях, и от этого она чувствовала себя лучше.

Так как это было неизбежно, она исповедалась и навестила Кэррин. Монастырь и ее сестра были еще двумя сюрпризами для нее. Скарлетт все время представляла себе монастыри, как крепости с запертыми воротами, где монахини день и мочь скребли каменные полы. В Чарльстоне сестры милосердия жили великолепном кирпичном здании и устроили школу в красивой бальной зале.

Кэррин была счастлива; она так изменилась по сравнению с той застенчивой девушкой, которой Скарлетт ее помнила, что казалась совсем другим человеком. Как она может сердиться на незнакомку? Особенно на незнакомку, которая казалась взрослее ее, несмотря на то, что она была ее младшей сестренкой. Кэррин — сестра Мария Иосиф — была также рада увидеть ее. Скарлетт почувствовала себя согретой обильно выраженными любовью и восхищением. Вели бы Сьюлин была хотя бы наполовину такой же милой, как Кэррии, Скарлетт не была бы так замкнута в Таре. Было по-настоящему приятно увидеть Кэррин и попить чаю в милом садике в монастыре, даже при том, что Кэррин слишком много говорила о маленьких девочках в ее математическом классе, что почти усыпила Скарлетт.

Воскресная месса с последовавшим за ней завтраком у тетушек и посещение Кэррин были тихими мгновениями в напряженном распорядке жизни Скарлетт.

Лавина визитных карточек свалилась на дом Элеоноры Батлер через неделю после обучения Салли Брютон покупке лука. Элеонора была благодарна Салли, по крайней мере, она думала, что была. Хорошо зная жизнь Чарльстона, она опасалась за Скарлетт. Даже в спартанских условиях послевоенной жизни общество было зыбучим песком неписаных правил поведения, византийским лабиринтом изысканного изящества, готовым поймать в свою ловушку неосмотрительного и непосвященного человека.

Она пыталась руководить Скарлетт.

— Ты не должна посещать всех, кто оставил тебе визитные карточки, дорогая, — сказала она. — Достаточно оставить свою визитку с загнутым вниз уголком. Это обозначает, что был сделан визит, и твою готовность познакомиться.

— Поэтому так много карточек было согнуто? Я думала, что они просто старые и поистертые. Впрочем, я собираюсь навестить каждого из них. Я рада, что все хотят подружиться, и я тоже хочу.

Элеонора прикусила свой язык. Это было правдой, что большинство карточек были «старые и поистертые». Никто не мог позволить себе новые — почти никто. А те, кто мог, не делали этого, чтобы не смущать тех, кто не мог. Было приятной традицией теперь оставлять все полученные визитки на подносе в прихожей для возвращения их хозяевам. Элеонора решила, что не будет пока осложнять обучение Скарлетт этой информацией. Скарлетт показала ей коробочку с сотней новых беленьких визиток, которые она привезла из Атланты. Они были еще проложены материей и могли послужить долгое время. Осмотрев набор Скарлетт, Элеонора почувствовала себя точно так же, как много лет назад, когда Ретт трехлетним ребенком с триумфом позвал ее с верхнего сука гигантского дуба.

Беспокойство Элеоноры Батлер было напрасным. Салли Брютон была точна:

— Девушка почти полностью без образования и со вкусом готтентота. Но у нее есть сила и энергия. Нам нужны такие, как она, на Юге, да даже в Чарльстоне. Может, особенно в Чарльстоне. Я отвечаю за нее, я надеюсь, все мои друзья дадут ей возможность это почувствовать.

Вскорости Скарлетт закружилась в водовороте городской жизни. Начинала свой день она на рынке, затем плотный завтрак дома, обычно включающий брютонскую колбаску; около десяти часов, одетая в новый наряд, она уходила с Панси, несущей коробочку визиток и запас сахара, который обычно приносили все гости в это трудное время. До обеда ей хватало времени, чтобы нанести пять визитов. Послеобеденное время было посвящено посещениям леди, проводящих время за партией в вист, или экскурсиям со своими новыми подружками на Кинг-стрит, или приему посетителей вместе с мисс Элеонорой.

Скарлетт обожала постоянную активность. Более того, ей нравилось, когда на нее обращали внимание. Но больше всего она любила слышать имя Ретта на устах у всех. Несколько старушек были открыто критичны. Они не одобряли его, когда он был молодым, и они никогда не смягчатся. Но большинство уже простило ему грехи молодости. Он повзрослел, стал сдержаннее. И он был предан своей матери. Старые леди, которые потеряли своих сыновей и внуков на войне, хорошо понимали счастье Элеоноры Батлер.

Молодые женщины рассматривали Скарлетт с плохо скрытой завистью. Им доставляло удовольствие пересказывать слухи о том, что делал Ретт, когда он внезапно покинул город. Одни говорили, что их мужья знали наверняка, что Ретт финансирует политическое движение, чтобы скинуть правительство саквояжников в столице штата. Другие шептали, что он с оружием возвращал краденые семейные портреты и мебель. Все они знали рассказы о его подвигах во время войны, когда его темный корабль прорывался через блокирующий флот Союза, как приносящая смерть тень. На лицах появлялось особенное выражение, смесь любопытства и романтического воображения. Ретт был почти мифом. И он был мужем Скарлетт. Как можно было не завидовать ей?!

Скарлетт достигла своей лучшей формы, когда была постоянно занята.

Это было необходимо после ужасающего одиночества в Атланте, и она быстро забыла отчаяние, которое чувствовала там. Атланта, наверное, ошиблась, вот и все. Она не сделала ничего такого, чтобы заслужить эту жестокость. Но она в Чарльстоне нравилась, а иначе зачем им ее приглашать.

Эта мысль удовлетворяла Скарлетт. Она часто возвращалась к ней. Когда она наносила свои визиты, или принимала вместе с миссис Батлер посетителей, или посещала свою подружку Анну Хэмптон в Конфедератском доме, или сплетничала за кофе на рынке, Скарлетт все время хотела, чтобы Реп мог видеть ее. Иногда она даже быстро осматривалась вокруг, воображая, что он был там, таким сильным было ее желание. Ах, если бы только он был дома!

Особенно близким к ней он оказался в тихие послеобеденные часы, когда она сидела с его мамой в рабочем кабинете и слушала рассказы мисс Элеоноры. Она была рада вспоминать, что сделал или сказал Ретт, будучи маленьким мальчиком.