Книга Три года революции и гражданской войны на Кубани - Даниил Скобцов

Недоразумения множились и на местах – в станицах. Старшие командиры проходивших частей войск назначали своих начальников гарнизонов, которые часто действовали, пренебрегая установившимися требованиями местного общежития, высокомерно и нередко бестолково обращаясь с представителями местной выборной власти – станичными и хуторскими атаманами, сельскими и аульными старшинами и т. д.

Яблоком раздора часто являлась «военная добыча». На узловых железнодорожных станциях захватывались продовольственные грузы, а также застрявшие вагоны с лесом, мануфактурой, с сахаром и пр. Прежде всего, это добыча общая – добровольцы командовали, казаки воевали, отбивали «добычу»… Хлебные же грузы явно были реквизированы у кубанского же населения, – большевики не успели вывезти этот отобранный у населения хлеб. Устанавливать, у кого он был отобран, и возвращать было бы очень сложно, но обратить это количество хлеба в зачет того, которое кубанское правительство обязалось предоставлять на продовольствие армии, было бы естественно, как естественно было бы обратить на удовлетворение нужд населения по доступной цене захваченный лес, мануфактуру, сахар. Кубанскому ведомству продовольствия и снабжения заняться этим было бы вполне естественно, в особенности при наличии в крае мощного союза кооперативных обществ с их лавками в станицах и хуторах. Но добровольческий центр, установив на эти грузы взгляд, как на военный «приз», решил их реализовать своими средствами с главной целью поправления своих финансов, – стали множиться слухи о спекулятивной вакханалии вокруг этой «военной добычи». Позже в своих «Очерках русской смуты» (Т. III. С. 178–179) об этом генерал Деникин запишет: «Для реализации военной добычи генерал Алексеев создал особую комиссию. Дело пошло, к сожалению, плохо… Проходили недели, месяцы – грузы портились, расхищались». «Большинство членов комиссии, – пишет один из членов ее, – лица совершенно неподготовленные и бесполезные, один заведомо вредный и невежественный»… «Вас испугало, – отвечает ему другой, – что разные недостойные люди начинают свивать себе гнездо, и паутиной интриг и личной выгоды опутывать святое дело… Но разве вы только вчера родились и не знаете, что, к сожалению, на одного честного человека приходится тысяча негодяев»…

В итоге «за ближайшие месяцы – август, сентябрь – комиссия успела реализовать из числа многомиллионного имущества всего на один миллион рублей»…

12/25 августа в особняке, занимаемом кубанским атаманом А. П. Филимоновым, собрались на первое общее заседание возглавители Добровольческой армии и Кубанского правительства.

Именно здесь, среди нас, впервые появились генералы Драгомиров и Лукомский. За чаем до открытия заседания завязался общий разговор, и тут многие из нас были озадачены откровенными заявлениями именно генерала Драгомирова: «Что бы там ни говорили, а Россия должна вернуться к своим историческим формам бытия. Конечно, неизбежны кое-какие коррективы»…

У кубанцев зароились сомнения: «Исторические формы бытия»… Это что же?.. Старая монархия?.. Итак, лицо, призванное к руководству Добровольческой армией, не стесняясь демонстрирует при нас свои реставрационно-монархические взгляды? Лишь допуская «кое-какие коррективы»?

Можно было подумать, что он высказался лишь по новости для него обстановки, не учел, что среди кубанцев о своих заветных чаяниях нужно пока помалкивать. А как же другие?.. Старые наши знакомые?..

В официальную часть программы этого заседания войсковой атаман, по соглашению с правительством, поставил вопрос о воссоздании Кубанской армии. Из присутствующих генералов Алексеев, Деникин и Романовский поставили свою подпись под актом соглашения в станице Ново-Дмитриевской, важным пунктом которого для кубанцев было воссоздание Кубанской армии. Для тех и других из собравшихся было ясно, что сейчас это вопрос не только стратегического значения, но и значения иного: для одних – как удержать, а для других – как обратно получить надежную опору для постижения целей борьбы с большевизмом согласно своему определению.

Один из присутствующих на собрании добровольческих генералов (Лукомский) в последующем образно выскажется об этом соблазнительном моменте: «Добровольцы не верили, что армия Быча и Рябовола пойдет с ними на Москву»[48]. В их глазах, следовательно, две одиозные фигуры закрывали всю Кубань. До Москвы еще было очень далеко, а уже через 3–4 месяца отставка Быча станет непреложным фактом кубанской действительности…

Псевдодальновидные расчеты генералов, углубляя взаимное недоверие, ослабляли значение уже достигнутых общими усилиями результатов…

Опасное намерение, глубокоошибочный расчет внезапного удара с плеча обнаружился тотчас, как было открыто данное совместное собрание командования добровольцев и кубанцев, первое общее собрание после «Ледяных походов».

Быч Л. Л., чтобы преподнести добровольцам неприятное для них напоминание, что пришло время для воссоздания Кубанской армии, т. к. Екатеринодар был уже занят, подбирая, по-видимому, более мягкие выражения, привел, между прочим, и такой аргумент:

– У кубанских казаков наблюдается неудовлетворительное самочувствие, когда их разъединяют и вкрапливают одиночками или малыми группами в добровольческие части…

Генерал Деникин, не дослушав речи Быча, порывисто поднялся и, в сильном волнении, выпалил:

– Я не допущу, чтобы здесь оскорбляли доблестное кубанское казачество![49] – и быстрыми шагами удалился из собрания.

Генерал Романовский, начальник штаба, последовал за ним. Все другие продолжали молча сидеть некоторое время. Через какой-то момент заговорил тихо и спокойно генерал Алексеев, убеждая не придавать выходке особого значения. Что-то успокоительное произнес и генерал Лукомский. Но разговор не наладился. Так и разошлись ни с чем.

К рядовому казачеству у Деникина неизменно доброе отношение, но, по преимуществу, как к боевому материалу: «Элемент храбрый и надежный»…

Екатеринодар был занят. Большевистские войска отступили за Кубань, но они не были разбиты. Группа их войск под командой казака ст. Петропавловской (как раз данного района Закубанья) Сорокина сохранила боеспособность, чтобы в ближайшие дни воспрепятствовать войскам генерала Эрдели форсировать реку Кубань и нанести им достаточно тяжелый урон. Так называемая Таманская их группа войск, задержалась на левом берегу реки Протоки, у станицы Славянской, скоро оправилась и, сохраняя боеспособность, обороняясь, отступила через Новороссийск на Черноморское побережье, а оттуда через Хадыженский перевал вышла к станице Белореченской и таким образом сблизилась с частями главковерха Сорокина.

На левом берегу Кубани с ее притоками рек Белой, Лабой, на территориях Лабинского, Майкопского и Баталпашинского линейских отделов – с центрами городов Армавиром, Майкопом и большими станицами Лабинской, Михайловской, Урупской и др. – происходили кровавые бои в течение августа, сентября и октября.