Книга Кровавый гимн - Энн Райс

Роуан смерила старушку долгим взглядом, словно не поняла ни слова из того, что та сказала, а потом снова то ли задремала, то ли глубоко задумалась.

– В четыре часа, сегодня днем, – сказала Долли Джейн, продолжая гладить Роуан по голове, – эта бедная душа прямо вот в этом дворе копала себе могилу. Я заметила, как старательно ты ее скрыл, Майкл Карри, ты ведь думаешь, что все можешь скрыть. А когда я пришла сюда и спросила ее, что она делает, стоя в грязной яме, она попросила меня взять лопату и закопать ее живьем.

– Замолчи, успокойся, – прошептала Роуан, глядя куда-то вдаль, словно прислушиваясь к звучанию ночи. – Сейчас время увидеть нечто большее. Избранных стало больше. Это ближний круг. Будь достойна войти в него, Долли-Джин. Веди себя тихо.

– Хорошо, девочка моя, – согласилась старушка, – тогда продолжай свой рассказ. А за тебя, моя непоседливая Мона, я обещаю дни напролет молиться, и за тебя, Квинн Блэквуд, и за тебя, блондинчик. Ты великолепное создание! Ты думаешь, я не знаю, кто ты, но я знаю.

– Благодарю, мадам, – тихо произнес я.

– Итак, вы все сохраните наш секрет? – подал голос Квинн. – Ситуация для нас становится все более опасной. К чему все это приведет?

– Ваш секрет никто не выдаст, – сказал Стирлинг. – Давайте все проясним. В любом случае, обратного пути нет.

– Да с чего ты взял, что мы попытаемся заставить весь клан Мэйфейр поверить в существование Детей Крови? – Долли-Джин рассмеялась и хлопнула ладонями по столу. – Вот смех! Мы даже в Талтосов не можем заставить их поверить! Этот блестящий доктор, вот она перед вами, она не может заставить их поверить в существование брюхоногих моллюсков, не может их убедить соблюдать осторожность, чтобы не произвести на свет ходячих младенцев. Ты думаешь, они станут нас слушать, если мы начнем им рассказывать о Детях Крови? Сладкий, они просто бросают трубку, когда мы звоним.

В какой-то момент мне показалось, что Роуан готова взорваться. Сверкая глазами, она смотрела на Долли-Джин. Ее всю трясло, лицо ее стало белым, а губы беззвучно шевелились.

А потом я услышал поразивший меня смех. Легкий, свободный. Лицо Роуан стало по-девичьи очаровательным.

Долли-Джин пришла в восторг.

– А ты не знала? – воскликнула она, обращаясь к Роуан. – Ты не сможешь заставить их поверить в пневмонию! В грипп не сможешь заставить поверить!

Роуан кивнула. Смех постепенно стих, его сменила улыбка. Таких эмоций на лице Роуан мне еще не приходилось видеть, и это зрелище доставляло истинное удовольствие.

Мона рыдала и сквозь слезы пыталась что-то говорить.

– Долли-Джин, пожалуйста, уймись, – сказала она. – Нам тут надо решить важные вопросы.

– Тогда принеси мне ром, – сказала старушка. – Ради всего святого, пошевели своими молоденькими ножками, ты знаешь, где его искать. Нет, знаешь что, принеси-ка мне «Амаретто» и стаканчик к нему. Вот тогда я буду окончательно счастлива.

Мона в секунду вскочила и помчалась через луг к бассейну. Высокие каблуки зацокали по каменным плитам, Мона обогнула бассейн и вбежала в дом.

Майкл покачал головой.

– Если ты выпьешь ликер, – прикидывая что-то в уме, сказал он, – после всего выпитого тобой рома, тебя стошнит.

– Меня с рождения тошнит, – парировала старушка. Стирлинг с ужасом смотрел на Долли-Джин. Я чуть не расхохотался.

Роуан продолжала улыбаться. Это было так мило и так искренне.

– Я вылью всю бутылку тебе в глотку, – спокойно, но убедительно сказала она Долли-Джин своим хрипловатым голосом. – У тебя из ушей польется.

Старушка от смеха запрыгала на стуле, а потом сжала лицо Роуан в ладонях.

– Ну вот, я тебя развеселила, ты смеешься, с тобой все в порядке, моя гениальная девочка, мой доктор, моя леди-босс, хозяйка дома. Я люблю тебя, девочка, я единственная из Мэйфейров не боюсь тебя. – Долли-Джин поцеловала Роуан в губы и отпустила. – Просто продолжай заботиться о людях – за этим Господь и прислал тебя на эту Землю. Это твой долг.

– А я снова и снова терплю неудачу, – сказала Роуан.

– Нет, ты не права, дорогая, это не так, – возразила Долли-Джин. – Построй еще один корпус больницы. И не мучай себя, сладкая моя.

Роуан откинулась на спинку стула, прикрыла глаза и, казалось, задремала.

Через лужайку на всех парусах летела Мона с подносом в руке. На подносе стояли бутылки с ликерами и сверкающие рюмки.

Мона поставила поднос на стол.

– Дайте я посчитаю. У нас имеется три человека, – с этими словами она поставила рюмки напротив Стирлинга, Майкла, Долли-Джин и Роуан. – О нет, четыре. Отлично, теперь у каждого человека есть рюмка.

Я думал, Квинн от унижения под землю провалится. Мне же было просто неприятно.

Майкл подхватил бутылку «Айриш мист» и налил немного в свою рюмку. Долли-Джин взяла бутылку «Амаретто» и отхлебнула из горлышка. Стирлинг плеснул себе глоток солнечного коньяка и пригубил. Роуан не сделала ни того, ни другого, ни третьего.

Повисла пауза, во время которой Мона заняла свое место.

– Роуан, – сказал я, – ты пыталась рассказать о том, как узнала о нашем существовании. Ты говорила о Меррик Мэйфейр, о том времени, когда она исчезла из Таламаски.

– О, превосходный ликер, – похвалила Долли-Джин и отпила еще «Амаретто». – Не могу удержаться. Давай, Роуан, если уж ты решила говорить, я хочу послушать. Продолжай, будто я тебя тут и не смешила.

– Ты должен понимать, что для нас значит Таламаска, – сказала Роуан. Она немного помолчала и продолжила, голос ее, казалось, заполнил весь сад: – Уже тринадцать поколений Мэйфейров знают о Таламаске. Мона понимает, о чем я. Квинн, не знаю, поймешь ли ты нас когда-нибудь, но мы могли рассказать им обо всем. Они все знают о Талтосах. Все. Прийти к ним все равно что прийти на исповедь. По стойкости и убежденности их Орден может сравниться с Римской церковью. Стирлинг так терпелив. Мона любила их.

– Не надо говорить так, будто нас здесь нет, – возмутилась Мона.

– Терпение, Мона, – напомнил я.

Роуан продолжала, словно ее не перебивали:

– А потом наша драгоценная, наша бесценная Долли-Джин с плантации Фонтевро сказала нам, что Меррик Мэйфейр теперь Дитя Тьмы. Так и сказала: «Не сомневайтесь, именно это с ней и произошло!» Долли-Джин знала. Она позвонила тетке Оскар, и та ей рассказала.

Роуан посмотрела на Долли-Джин, та кивнула и в очередной раз приложилась к бутылке. Роуан подалась вперед, Долли-Джин последовала ее примеру. Их лбы соприкоснулись, и они нежно поцеловались. Со стороны могло показаться, что эти женщины – любовницы.

– А теперь все по порядку, – сказала Долли-Джин. – Или я буду тебя перебивать. Я правда не могу припомнить, как все было.

– Помолчи, – с улыбкой попросила ее Роуан.