Книга Индийский веер - Виктория Холт

— Никто тебя не заставлял, ты могла уехать, не платя за это.

— Знаю. Так вот, Джанин живет в Лондоне. Она устроилась в каком-то жалком месте. Это все, что она может себе позволить. Она сказала, что, если я так счастлива, она хочет получить от меня пятьдесят фунтов. Тогда она будет продолжать хранить мою тайну.

— Это шантаж!

— Конечно, это шантаж. Ты не предполагала, что можно подвергнуться такого рода испытаниям? Что я могла сделать? Узнав все, мама была бы в ярости.

— Смею заметить, что уж она бы знала, как поступить с Джанин.

— Я тоже знала, как с ней поступить. Я должна была дать ей пятьдесят фунтов, чтобы она хранила молчание. Я дала… и больше о ней не слышала.

— Ужасно думать, что Джанин опустилась до такого.

— Да, это было ужасно. Я сказала, будто иду к парикмахеру, и пошла туда, где она живет. Это в маленьком доме, в местечке Фиддлерс-Грин, Среди небольших домов. У нее там комнаты. Это все, что она может себе позволить. Она сказала, что не стала бы просить, если бы не была доведена до отчаяния. Понимаешь, пожар уничтожил дом, принадлежащий ее тете, со всем содержимым. Ее тетя не застраховала его. Она успела только купить дом и истратила на него все, что имела… так что у Джанин ничего не осталось. Пятьдесят фунтов позволили бы ей встать на ноги. Мне было трудно раздобыть всю сумму, но я это сделала. И вот таков конец этой истории.

— Я надеюсь, что так, — сказала я.

— Конечно, так и будет.

— Шантажисты имеют привычку возвращаться со своими требованиями.

— Я больше не дам ей денег.

— Ни в коем случае не надо было давать ей в первый раз. Все, что ты должна была сделать — это признаться своей матери. Всегда неразумно поддаваться шантажу. Я это слышала много раз.

— Я думаю, от людей, которых никогда не шантажировали.

— Возможно.

— Ну ладно, мне было лучше заткнуть ее. Она сказала, что собиралась выйти замуж за этого Хон… как там было его имя… и они начали бы жить, поскольку он был достаточно богат. Но он погиб при пожаре. Для Джанин было просто огромным счастьем, что она отсутствовала в ту ночь.

Я задумалась.

— Лавиния, — сказала я, — ты должна будешь признаться.

— Признаться? Почему это должна?

— Потому что это все равно выйдет наружу. Есть Флер.

— С ней все в порядке. Она счастлива с этими двумя милыми старыми женщинами.

— Какое-то время. Но ее надо будет обучать. Полли и Эфф придется платить за ее содержание. Почему ты не расскажешь своей матери?

— Рассказать моей матери? Не думаю, что ты достаточно хорошо знаешь ее.

— Уверяю тебя, что здесь все вокруг очень хорошо знают леди Харриет.

— Я просто не могу представить, что она сделает.

— Она бы ужаснулась, но наверняка сделала бы то, что следует.

— Я никогда не расскажу ей.

— Твой брат видел Флер.

— Что?

— Я поехала в Лондон, и он был в поезде. Он увидел, где я остановилась. Однажды он пришел, когда я вывезла Флер в коляске.

Она побледнела.

— Он подозревает, — сказала я. — Я хочу, чтобы ты сказала ему правду, потому что он подозревает, что ребенок мой.

Она попыталась скрыть облегчение, выражение которого промелькнуло на ее лице. Я продолжала:

— Ты должна ему сказать. Он не должен знать полуправду.

— Ты не сказала ему?

— Конечно, нет. Но я не собираюсь переносить его намеки и думаю, что ты должна сразу же рассказать ему все, как было.

— Я просто не могу довериться ему.

— Почему? Я не думаю, что он вел такой невинный образ жизни.

— У мужчин это в порядке вещей. Это девушки должны оставаться чистыми.

— По-видимому, есть такие, кто не остается. Я не думаю, что ты единственная, кто не отказывал себе в добрачных приключениях.

— О, Друзилла, я так надеюсь на тебя.

— Слишком сильно. Я не хочу подвергаться оскорблениям твоего брата.

— Он не собирался оскорблять тебя.

— Он уже оскорбил, и я хочу, чтобы он узнал правду.

— Я… я об этом подумаю.

— Если ты ему не скажешь, мне придется сделать это самой.

— О, Друзилла… сначала Джанин, а теперь ты…

— Это совсем не то же самое. Я тебя не шантажирую. Я прошу тебя только сказать правду.

— Дай мне время. Дай мне только время. О, Друзилла, ты всегда была моим самым лучшим другом. Пообещай, что ты ничего не расскажешь… пока.

— Я не сделаю ничего, не предупредив тебя, но я не хочу, чтобы твой брат намекал… на подобные вещи.

— Как ты позволила ему узнать, где ребенок?

— Я сказала тебе… он последовал за мной.

— Но почему он последовал за тобой? Это могло быть только в том случае, если он подозревал что-то подобное. В противном случае…

— Я не отношусь к тому типу девушек, за которыми идут мужчины? — закончила за нее я. — Конечно, мною никто не может заинтересоваться.

— Ладно… — начала она.

— Не думай, что сможешь увильнуть от правды, — сказала я. — Знаю, что я не так красива, как ты.

— Так вот, этот мистер Брейди. Мама считает его самым подходящим для тебя.

— Поблагодари ее за заботу, — сказала я.

— Она любит, чтобы вокруг все было благополучно устроено.

— Я уверена в этом, но не собираюсь благодарить за разрешение своих проблем.

— О… посмотри, кто идет.

К нам приближался Дугал.

— Мама пригласила его, — продолжала Лавиния. — Знаешь, он теперь граф. Мама настояла, чтобы он приехал и пожил у нас.

Мне было приятно его видеть. Моя дружба с ним была такой чистой и обещающей. Его внимание ко мне восстанавливало мою веру в себя.

— О… Друзилла… Лавиния, — улыбался он нам. Лавиния стояла немного в стороне. Слабый ветерок растрепал ее завитки, и она подняла руку к волосам, зеленый материал ее свободного, в греческом стиле платья струился вокруг нее, облегая фигуру.

Дугал не мог отвести от нее глаз. Я увидела в них огонь и вспомнила, что он обожал красивые вещи.

Он выглядел слегка удивленным, как будто увидел что-то впервые. Это была новая Лавиния в своем нарочито простом платье, с развевающимися кудрями и тигриными глазами.

В тот момент я поняла, что он влюбился в нее или на грани этого.

Прошло мгновение. Он улыбался мне своей нежной улыбкой, спрашивая, как отец, говоря, что, если можно, он вскоре придет навестить нас.