Книга Юрий Богатырев. Чужой среди своих - Наталья Боброва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А Юре я могла спокойно сказать: «Я себя плохо чувствую, у меня депрессия». У меня действительно это случалось после того, как ушла из жизни моя мама. Мы с ней были большие друзья. Мне кажется, и сейчас мы с ней как-то связаны. Какие-то невидимые нити меня связывают сейчас и с ней, и с Юрой. Я очень часто вижу сны о них…
* * *
В те роковые дни, помню, я болела – у меня был сильный грипп. И я ему жаловалась на то, какая я несчастная, какая у меня депрессуха (так мы называли депрессию), как мне ничего не мило… И он пытался меня вывести из этого состояния – как раньше, когда в таких случаях звонил и говорил: «Давай поговорим – может, тебе легче станет». Или приезжал ко мне домой, заставлял одеваться, и мы шли гулять вокруг дома.
Обычно говорил: «Пойдем, я тебя выгуляю». И мы шли по Пушкинской улице. Он меня «выгуливал» вокруг нашего квартала. Но обычно ничего не помогало, и я просила Юру уйти, понимая, что я должна сама выйти из этого состояния, что мне лучше побыть одной.
Мне кажется, что он сам тоже иногда входил в такое состояние.
* * *
В тот раз он мне рассказал, как тяжело ему было в Ленинграде, как тяжело ему и здесь, в Москве. Он ведь тогда болел. В наш последний вечер мы снова говорили о театре. Он жаловался:
– Не могу больше! Все! Уйду! Они меня измучили! У меня бюллетень, но я все равно репетирую. Больше не буду! Ухожу!
Он серьезно хотел уходить из МХАТа, и я его уговаривала:
– Не смей этого делать – ты уйдешь из театра и все потеряешь… Театр тебя держит…
И снова он не мог принять решение. И снова я уговаривала его остаться.
Я не хотела, чтобы он уходил из МХАТа. Мне казалось, что для него тогда останется только кино, а кино мне не очень нравилось… Именно театр придавал романтичность всей нашей дружбе. Мы воспринимали его как праздник. Потом, театр – это все-таки коллектив, здесь не испытываешь такого одиночества, как в кино.
Но понимала: что-то не складывается у него в театре, что-то не так. Может, кто-то его уговаривал уйти, может, были какие-то конкретные предложения… Не знаю…
А в этот раз я предложила:
– Давай поговорим завтра…
Честно говоря, я чувствовала усталость от этих разговоров об уходе. В тот раз я была плохим собеседником…
И помню, еще спросила:
– У тебя дома кто-то есть?
Я ведь знала всех его друзей и соседей, включая милиционера Аркадия…
Кстати, когда у него появились приятели, с которыми он пил, я как-то от него отошла. И он переживал, что мы не общаемся, как прежде, и он мне даже это высказывал. Но я человек непьющий. Я не люблю даже смотреть на выпивших людей – у меня это вызывает аллергию. Поэтому я чувствовала, что его загубят приятели, которые вертелись около него с бутылками. Он же жил один…
И наш последний разговор получился такой… нелицеприятный. Я говорила Юре о том, что не надо привечать этих парней, о том, что пора подумать о себе: «Почему ты не обращаешь внимания на свое здоровье?» Я считала, что ему совсем не нужно было ложиться в больницу. Хотя и понимала, что было безвыходное положение – слишком высокое давление. Причем он не сам ложился – его «клали». Он со мной, как всегда, соглашался, а поступал по-своему.
У меня тогда поднялась высокая температура. И 1 февраля я отключила телефон, чтобы немного отдохнуть… И до сих пор себя корю, хотя понимаю, что я ничем не могла ему помочь…
…После того как все это случилось, всех гостей, кто приходил к нам в дом, я угощала клубничным вареньем:
– Ешьте за Юрочку!
Ромашка из службы безопасности ■ «Я куплю торт и шампанское!» ■ Кто украл стенгазету? ■ Может ли охранник быть женщиной? ■ Осторожней с таблетками! ■ Коварная «торпеда» ■ Почем пирожки у звезды? ■ «Мой гонорар – твой гонорар!» ■ «Я не ем, а жру!» ■ Новый год без свидетелей ■ Лучшее лекарство – красное вино ■ Дружба или любовь
Мало кто знал, что в последние годы артист оказался буквально в двух шагах от возможного личного счастья. Что наконец-то встретил ту, которую искал всю жизнь. В конце 80-х годов журналистка и переводчица Кларисса Столярова воплотила для него всех женщин мира одновременно. Я сижу в ее гостеприимной квартире рядом с метро «Алексеевская».
– Мы познакомились в 1984 году, – вспоминает Кларисса Столярова. – Во МХАТе тогда собирались ставить спектакль «Юристы» по пьесе Рольфа Хоххута. Это произведение нуждалось в некоторой сценической редакции. И так как руководители МХАТа были моими близкими друзьями, то Олег Николаевич Ефремов пригласил меня и сказал:
– Вот пьеса. И ты уж сама там распорядись с актерами – ты же знаешь наших артистов, может быть, что-то и подскажешь…
Я согласилась. Взяла пьесу, прочитала, сделала сценическую редакцию и предложила роли актерам МХАТа, которых знала очень хорошо, – Борису Щербакову, Елене Прокловой. Олег Табаков, которого я наметила на главную роль, – вообще мой друг юности… В общем, у меня все роли хорошо разошлись. И приглашенный немецкий режиссер Гюнтер Флеккенштайн остался доволен моим выбором актеров.
Но никак не могла найти актера на роль Хеммерлинга из службы безопасности. Спрашиваю Олега Ефремова:
– Ну, кого предлагаешь? Он советует:
– Возьми Богатырева.
Я тогда его совершенно не знала. И поначалу отнеслась настороженно. В фильме «Два капитана», где он играл подлеца Ромашова, он настолько убедительно это делал, что я его ненавидела всей душой.
Поэтому, когда Ефремов такое предложил, я ахнула. А он говорит мне:
– Ну перестань валять дурака. Что ты? Здесь он как раз будет на месте.
– Ну ладно, давай Богатырева.
И мы начали работать над этим спектаклем.
* * *
В театре бывает так: люди иногда работают вместе десятилетиями – и не общаются друг с другом. Я это хорошо знала. Но наш режиссер был иностранец. И пока он утверждал актеров, приезжал, уезжал, мы начали не только работать, но и общаться. Это была моя инициатива.
Когда я пришла на этот проект, то обратилась к актерам:
– Я вас очень прошу меня поддержать. Приехал человек из чужой страны. Он здесь чувствует себя очень одиноко. Я не могу одна каждый день его развлекать. Давайте придумаем, как устроить так, чтобы все по очереди приглашали его в гости, и мы будем общаться в неформальной обстановке…
Первым откликнулся Юра. Он сказал:
– Да, я вас с удовольствием приглашаю к себе в гости. Но, вы уж простите, я ничего не умею готовить – я куплю торт, шампанское…
Так мы оказались в гостях у Юры на улице Гиляровского. Мы провели совершенно очаровательный вечер. Юра, как мог, нас развлекал. И я вдруг поняла, что из того страшного, злобного, подлейшего человека, каким был Ромашов в его исполнении, он – в моем восприятии – превратился в совершенно другую личность. Он был так доброжелателен, так внимателен, так заботлив, так отзывчив, так шел навстречу всем нашим предложениям, что я была просто очарована его человеческими качествами.
