Книга Святая мгла (Последние дни ГУЛАГа) - Леван Бердзенишвили

Однако еще до того, как я запасся пишущими машинками, 21 мая того же 1978 года, Вахтанг Дзабирадзе, Вахтанг Шония, мой брат Дато и я создали первую в Грузии подпольную партию и назвали ее Республиканской. Впрочем, как бы она ни называлась, сам факт ее существования был антисоветским, ведь в СССР была однопартийная система и любая партия, кроме КПСС, считалась противозаконной. Однако мы долго, до четырех утра, рассуждали и спорили о том, как назовем свое детище. «Название, полпартии за название!» – нам хотелось, чтобы оно выражало общую мечту: независимость и свободу нашей Родины, Республики Грузия. Дато в то время было семнадцать лет, и, чтобы дать ему возможность стать членом партии, в создании которой он принимал активное участие, мы внесли специальную поправку в свеженаписанный устав, в результате Дато был принят в члены партии без права голосования (до совершеннолетия).

Первый номер журнала «Колокольня» включал шесть статей, некоторые из них были написаны коллективно (как, например, «Обращение Республиканской партии Грузии к грузинскому народу», начинавшееся словами: «Братья, сестры, отцы и дети!»), другие же имели одного автора – их, то есть нас, к тому моменту было четверо плюс один без права голосования). В лице моей жены Инги Ширава партия приобрела настоящего редактора, стилиста, корректора и заботливую мать.

Четыре года спустя однажды зимним днем я вышел из дома с папкой под мышкой – нес свою диссертацию об Аристофане к машинистке, – но мне навстречу вылез из машины один шапочный знакомый, знакомый знакомого, о котором я знал, что он работает в КГБ.

– Куда идешь? – спросил он меня.

– Не видишь, несу свою диссертацию к машинистке! – ответил я и попробовал продолжить свой путь.

– Не спеши! – остановил он меня, – Если очень спешишь, мы тебя подвезем!

– Незачем меня подвозить, – сказал я, – это здесь рядом…

– Мы тоже рядом, – произнес он железным голосом, – садись…

Вот так меня арестовали, и шесть последующих месяцев я провел действительно рядом – в ста метрах от своего дома, а последующие три года – очень и очень далеко от него.

«Обвиняемые создали преступную группу, которую назвали „Республиканской партией“ и по общему сговору приняли решение о выпуске нелегального печатного органа вышеуказанной так называемой «партии» для публикации антисоветских материалов, журнала «Колокольня». По решению коллегии Верховного суда Грузинской Советской Социалистической Республики…»

Из Барашева, из ЖХ 385 / 3–5, я писал Инге раз в месяц – не разрешалось чаще, – но каждый раз огромные, полные любви письма. Она писала мне еще чаще, и я читал и перечитывал каждое слово. Мои родители, братья, их семьи, родители Инги, друзья – все эти люди были вместе со мной в барашевской зоне, без вины виноватые, осужденные на ожидание, и самой невинной из них была маленькая девочка, чье имя я не мог произнести без слез, моя дочь Тамуна. Мне удалось вынеcти с собой все эти письма – туда и оттуда, – когда я освободился. Это была большая эпистолярная эпопея о запретной любви, но так случилось, что все эти письма пропали, и я уже перестал об этом жалеть. Осталась память, яркая, как одно короткое письмо: «Милый, я нашла тебя, и я всегда буду с тобой».