Книга Адмирал Ямамото. Путь самурая, разгромившего Перл-Харбор. 1921 - 1943 гг. - Хироюки Агава

Лига священной войны

14 июля 1939 г.».

На бумаге, прикрепленной к этому документу, сохранилась приписка рукой Санемацу, в которой говорится, что два человека, принесшие это «требование», удаляясь, пригрозили:

— Если заместитель министра Ямамото не уйдет в отставку, лига намеревается развернуть общенациональную кампанию, что поставит его в весьма неприятное положение. Кроме того, мы готовы принять и другие меры, так что мы вас предупредили.

По долгу службы Санемацу и его коллеги действовали как привратники: расспрашивали посетителей перед входом в офис министра его заместителя, решая, допустить их к Йонаи и Ямамото или нет. Их патроны никогда не отказывали в приеме, но в большинстве случаев встречи с этими людьми не имели смысла и секретарям приходилось удерживать посетителя, рвавшегося в приемную, а потом уже так или иначе избавляться от него.

В одном эпизоде Санемацу пришлось выслушать пространную речь человека, возмущенного тем, что Ямамото побывал на демонстрации фильма в британском посольстве. В принесенном документе упоминалось также о присутствии Ямамото на ужине в том же посольстве, — адмирала в самом деле часто приглашали на эти встречи, частично по причине его давнего знакомства с послом Крейги. Чувствовалось, что Ямамото посещал названные собрания без каких-либо угрызений совести. На демонстрации фильма присутствовал и принц Такамацу, младший брат императора. Когда Санемацу попытался обратить внимание посетителя на этот факт, гость заорал на него:

— Да как вы смеете покрывать свои ошибки личными делами принца императорской крови?!

Подобные субъекты обычно вскакивают, заставляют секретаря встать из-за стола, разворачивают рулон бумаги ручной работы и зачитывают беспорядочную смесь обвинений или угроз, суть которых — Небеса покарают Ямамото Исороку (через их личное участие). На того, кто осмелится возразить, тут же обрушивается поток таких выражений, что секретарь поневоле сдается:

— Я передам ему ваше заявление, — играя роль дворецкого.

При этом приходится выслушивать массу оскорблений:

— Трусы! Кучка флотских трусов! Где же ваш японский дух? — перед тем как удается выдворить агрессоров.

Ну а избавившись от них, секретарь возвращается к разбору огромных стопок документов, лежащих перед ним на столе.

Рабочие помещения секретарей находились на территории морского министерства, и каждую ночь Санемацу укладывался спать, положив меч подле кровати. Он признается, что мечтал как можно быстрее избавиться от своей работы.

9

Что касается состояния самого Ямамото в этот период, у него не бывало прежде такой возможности расслабиться, по крайней мере внешне. Часто, когда поступала информация, что приближается подозрительная личность, он переодевался в цивильную одежду, брал такси и скрывался в доме Эномото Сигехару в районе Сибуйя. Там его ожидали Хори Тейкичи и два-три надежных товарища; в то время, пока секретари Ямамото в морском министерстве выслушивали правых, торжественно объявлявших, что пришли «наказать Ямамото Исороку от имени Небес», сам Ямамото (называть его бесстрашным или беспечным — это спорно) усердно выкладывал карточные ряды в маджонг и громко напевал любимые лирические песни.

После того как правые активизировали свои нападки, он каждую субботу и воскресенье, почти без исключений, прятался в доме Эномото: переодевался в чистую одежду из шкафа и проводил время за маджонгом. Одна из причин — невозможность свободно, как прежде, встречаться с Чийоко; в любом случае только помощники знали о местонахождении этого убежища.

Постепенно все более очевидно становилось, что необходимо обеспечить личную охрану заместителя министра. Но флот не хотел обращаться за помощью к военной полиции. Как говорил сам Ямамото, одна из слабостей флота — отсутствие собственной военной полиции. Юрисдикция армейской военной полиции простиралась и на флот, но ее сотрудники часто выполняли функции армейских шпионов, и никто не гарантировал бы, что, если потребуется, они не превратятся и в убийц. Когда бы ни назначался морской министр или его заместитель, а также и в других случаях армия предлагала обеспечить военную полицейскую охрану, — в перечне инструкций секретарям содержалось указание отклонять подобные предложения.

Санемацу съездил осмотреть официальную резиденцию заместителя министра, затем обратился к начальнику местного полицейского участка с частной просьбой организовать охрану Ямамото. Когда он сам прослышал об этом, то так рассердился, что наблюдение над резиденцией на какое-то время сняли; но в конце концов оно возобновилось и в доме по соседству установили пост круглосуточной охраны.

Министрам всегда полагалась особая полицейская охрана, но заместителям — обычно нет. Сложившиеся обстоятельства оказались исключительными; пришел офицер из местного полицейского участка и попросил жену Ямамото показать устройство их дома внутри. Обсуждал с ней возможность постоянного пребывания полицейского в комнате для прислуги, ведущей в прихожую, когда неожиданно приехал сам Ямамото; он сказал ему:

— Я чрезвычайно благодарен, но как заместитель министра действительной службы не могу позволить себе охрану.

Полиции пришлось арендовать комнату в доме руководства какой-то религиозной секты, стоявшем напротив. Там устроили офицера для поддержания контакта с привратником резиденции: когда становилось известно о предстоящем приезде или отъезде Ямамото, несколько полицейских на дежурстве ненавязчиво вели наблюдение за ключевыми точками дороги.

В конечном итоге Ямамото пришлось согласиться на охрану военной полицией, которую он так не любил.

— Говорят, за мою голову установлена награда сто тысяч иен, — спокойно сообщил он Фурукаве Тосико — как будто говорил о постороннем человеке.

Как-то он заехал в госпиталь Куданзака навестить друга, ожидавшего операции по удалению аппендикса. Там оказалась и Фурукава Тосико.

— Посмотри-ка сюда! — позвал ее Ямамото и показал вниз в окно, — около госпиталя прогуливались двое переодетых военных полицейских.

— Это охрана? — спросила она.

— Охрана? — Он рассмеялся. — Это волки в овечьей шкуре!

Одновременно морское министерство в целом готовилось к возможной осаде, опасаясь повторения событий, происходивших при «инциденте 26 февраля». Подразделение морской пехоты было секретно передислоцировано из Йокосуки в Токио для охраны здания министерства. Офис секретарей связали сигнализацией тревоги с помещением, где постоянно находилась группа людей, вооруженных пистолетами; принимались меры для автономного снабжения электроэнергией и водой на случай экстремальных обстоятельств. Примерно в это же время среди работников министерства распространилось полушутливое предупреждение: «Что бы то ни было — не пользуйся машиной заместителя министра!»

Стало труднее, чем когда-либо, видеться с Чийоко, — иногда Ямомото месяцами не появлялся в Уменодзиме. С другой стороны, иногда он звонил ей из офиса в два-три часа ночи и просил послушать несколько строк песни, которую разучивал. Как говорит Фурукава Тосико, «воистину ужасно сентиментальный, он неплохо пел, имел глубокий, но не очень большой голос. Обожал строчку насчет „его головы на коленях прекрасной женщины“, — ему нравилось считать, что это о нем…».