Книга Революция 1917 года и борьба элит вокруг вопроса о сепаратном мире с Германией (1914–1918 гг.) - Федор Селезнев

Естественно большевики не могли дольше оставлять во главе армии человека не признающего их власть. Ленин, Сталин и Крыленко прислали главковерху телеграмму о его смещении за «неповиновение предписаниям правительства». Новым главнокомандующим назначался прапорщик Н.В. Крыленко.

Сразу же после этого Духонин направил командующим фронтами телеграмму, в которой объяснял свой отказ выполнить приказ Совнаркома и заявлял о решение не покидать свой пост. Командующие трех из пяти фронтов (Юго-Западного – генерал-лейтенант Н.Г. Золодченко, Румынского – генерал от инфантерии Д.Г. Щербачев и Кавказского – генерал от инфантерии М.А. Пржевальский) встали на сторону Главковерха. Но, самое главное его подержал Общеармейский солдатский комитет при Ставке.

Общеармейский комитет обратился по радио к солдатам, заявив, что «единственным препятствием к заключению мира является правительство Ленина и Троцкого», ибо «с ним не желают разговаривать». Нужно создание общесоциалистического правительства. Оно «будет признано и страной, и иностранными державами и немедленно приступит к мирным переговорам». Общеармейский комитет призывал сплотить силы «вокруг идеи достижения действительного мира» и поручить «решение этого вопроса новому правительству с Виктором Михайловичем Черновым во главе»[527]. Сам Чернов на общем собрании Могилевской организации эсеров заявил о готовности взять на себя бремя власти[528].

В тот же день, 8 ноября, с подачи Чернова, Исполком Совета крестьянских депутатов постановил перенести готовившийся в Петрограде всероссийский крестьянский съезд в Могилев. Если бы этот план удался, правительство Чернова могло бы говорить от имени крестьянства, т. е. большинства народа. Ещё более значительные перспективы перед ним открывала поддержка Украины и Дона, которую те готовы были оказать.

9 ноября Войсковое правительство Дона получило телеграмму Генерального секретариата украинской Центральной Рады. Секретариат заявлял, что не признаёт Совета Народных Комиссаров, а «правомочным и признанным большинством населения России может быть правительство, организованное правительствами Украины, Кубани, Дона, Кавказа и других областей совместно с центральными органами российской революционной демократии»[529]. (Под «органом российской революционной демократии» Генеральный секретариат имел в виду Общеармейский комитет при Ставке, с которым уже вёл переговоры). На другой день Митрофан Богаевский, обдумав телеграмму из Киева, предложил войсковому правительству создать новое всероссийское правительство при Ставке с участием Украинской Рады и Юго-Восточного союза[530].

Однако этот план так и не осуществился. В Могилев после разговора с Бьюкененом приехал М.И. Скобелев. Вместе с ним туда прибыли лидеры Всероссийского комитета спасения родины и революции и партии эсеров А.Р. Гоц и Н.Д. Авксентьев. Все трое заявили Чернову, что задуманное им предприятие – безнадежная авантюра: в проектируемое им правительство никто из крупных советских деятелей войти не согласится. Гоц, Авксентьев и Скобелев убеждали Чернова в том, что они выражают настроение высших партийных и советских сфер Петрограда. Однако складывается впечатление, что отказ от борьбы им был внушен английским послом.

Убедительность доводам Скобелева, Авксентеьва и Гоца придали свежие номера пришедших столичных газет. Оказалось, 9 ноября большевики добились того, что совещание уже съехавших в Петроград делегатов Крестьянского съезда (преимущественно крестьян-фронто-виков) постановило провести его всё-таки в столице, а не в Могилеве. Стремясь взять под контроль ситуацию со съездом, В.М. Чернов срочно выехал в Петроград.

Что касается Авксентьева и Гоца, то из Ставки они выехали не в столицу, а на юг страны. Впоследствии стал известен интересный факт. После их отъезда сделалось известно, что Авксентьев вез с собою документ, которым А.Ф. Керенский, передавал Авксентьеву полномочия на составление нового правительства, сохраняя, таким образом, непрерывную преемственность власти. Однако Авксентьев так и не пустил эту бумагу в дело.

Между тем Ленин, не дождавшись реакции Берлина на Декрет о мире и получив отказ Духонина начать переговоры с немцами, 9 ноября от имени Совета Народных Комиссаров по радиотелеграфу обратился к солдатам действующей армии с призывом взять дело мира в свои руки. «Пусть полки, стоящие на позициях, – говорилось в обращении, – выбирают тотчас уполномоченных для формального вступления в переговоры о перемирии с неприятелем. Совет Народных Комиссаров дает вам права на это».

Западные дипломаты никак не осудили эти действия Ленина. Зато 10 ноября 1917 г. начальники военных миссий Антанты выразили Духонину «энергичный протест» против всякого нарушения Лондонского договора 1914 года, в котором союзники обязались не заключать отдельно друг от друга ни перемирия, ни приостановки военных действий. Начальники военных миссий доводили до сведения Духонина, что «всякое нарушение договора со стороны России повлечет за собой самые тяжкие последствия»[531].

Второе обращение начальников иностранных военных миссий к Духонину последовало 11 ноября. В нём главковерху предлагали выступить с обращением ко всем политическим партиям, а также к армии, дав понять политикам и солдатам, что «честь и патриотизм требуют от них приложить все свои усилия к сохранению и укреплению порядка и дисциплины на фронте»[532]. О том, что будет в противоположном случае любезно сообщалось в «Справке» о последствиях несоблюдения Россией договора о незаключении сепаратного мира или перемирия[533].

В этой ситуации Общеармейский солдатский комитет 11 ноября официально заявил, что армейские настроения заставляют его отказаться от мысли немедленного создания власти. В тот же день французский представитель Садуль срочно встретился с В.М. Черновым и И.Г. Церетели в Петрограде. «Чернов и Церетели с нетерпением ожидают конца войны, который лишит большевиков их самого главного козыря…», – сообщил он по итогам встречи в Париж, поэтому «Церетели и Чернов хотят немедленного мира и не очень щепетильны в отношении качества этого мира». Но, с другой стороны, констатировал Садуль они «как огня бояться мнения союзников»[534].

Настойчивому французу видимо удалось убедить своих собеседников умерить пыл в стремлении свергнуть Ленина. 12 ноября в своём докладе на заседании Бюро ЦИК 1-го созыва (там заседали социалисты, не признавшие решения II съезда Советов и избранные им органы) Церетели заявил: «главная задача демократии – объединение своих сил, но не для борьбы с большевизмом, что может оттолкнуть многие весьма полезные элементы, а для её собственного укрепления и для спасения революции»[535].