Книга Социальное насилие - Яков Гилинский

Избиением женщин прославилась и татарстанская полиция. 23 апреля участковый МО МВД «Высокогорский» Ильдар Фазырахманов попытался усадить в машину 16 – летнюю потерпевшую, сказав девушке, что намерен отвезти ее для проведения судмедэкспертизы. Когда она отказалась ехать без матери, полицейский пытался затащить ее, выкручивая руку. Прибежавшую на шум мать девушки участковый ударил металлической тростью.

В результате нашего эмпирического исследования применения пыток в пяти регионах России (Санкт – Петербург, Псковская, Нижегородская, Читинская области и Коми Республика) в 2004 – 2005 гг., было установлено, что если среди населения этих регионов подвергались пыткам со стороны сотрудников правоохранительных органов в течение года 3,4 – 4,6 % жителей, то среди осужденных к лишению свободы еще до приговора суда пыткам подвергались 40 – 60 % обвиняемых[341].

В результате необоснованного, а часто и незаконного усиления режима, 2006 – 2015 годы ознаменовались значительным ростом числа массовых волнений и бунтов в ИК и тюрьмах страны[342].

Насилие медицинское

Существуют три вида «белой смерти»: соль, сахар и – люди в белых халатах…

Народная мудрость

Конечно, не имеются в виду мучительные процедуры, хирургические операции, ампутации и прочие неизбежные в процессе лечения медицинские меры.

Медицинское насилие можно свести к двум основным типам. Во – первых, это излишние мучительные процедуры и методы лечения, вызванные недобросовестностью медицинского персонала; «врачебными ошибками»; сбором «материала» для собственной диссертации; естественным (!) желанием некоторых врачей заработать на не необходимых процедурах, дорогостоящих операциях вместо консервативного лечения и т. п. (Автору лет тридцать тому назад врач – профессор предписал немедленную операцию по удалению одной почки. Я, будучи готов к неизбежному, на всякий случай посоветовался с другим врачом. По его рекомендации отказался от операции, и до сих пор живу с двумя почками…). К этому варианту относится и следующий случай: «Наша основная проблема – это отрицание нашим государством наличия детей-спинальников в государстве вообще. То есть они появляются в 18 (при настойчивости родителей – в 16) лет… До этого возраста таких детей лечить просто негде – в России нет ни одного специализированного отделения, реабилитационного центра, отделения в санатории, где наших детей готовы лечить и реабилитировать. Грамотность врачей в этой ситуации просто поражает – они повально считают детей-спинальников «овощами», способными только „лежать и гадить“»[343].

Хорошо известен юмор медиков: «Будем лечить или пусть еще поживет?». Но «обвиняя» медиков в халатности, некомпетентности, алчности и т. п., не следует забывать, что сами они поставлены государством в противоестественные условия: мизерная зарплата; отсутствие современной дорогостоящей импортной техники и медикаментов в подавляющем большинстве медицинских учреждений страны (кроме нескольких образцово-показательных…); бюрократизация – бич всех современных российских институтов – будь то наука, образование, здравоохранение и др., когда вместо внимательного обследования пациента врач вынужден заполнять тонны ненужных бумаг…

Наконец, нельзя не напомнить о преступной, с моей точки зрения, деятельности Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН), сотрудники которой запугали медработников (равно как ветеринаров), применяющих наркосодержащие анастезирующие (обезболивающие) препараты. Их применение в отношении больных, страдающих от боли, столь зарегламентировано ФСКН, что врачи из сострадающих больным превращаются в мучителей, боящихся – под страхом уголовной ответственности – применять нужные средства в нужных количествах. Отсюда – самоубийства контр-адмирала В. Апанасенко (2014 г.), генерал-лейтенанта А. Кудрявцева (2015 г.), тысяч менее известных мучеников, страдающих от нестерпимых болей и не получающих необходимых обезболивающих средств: врачи боятся их назначать! «У врачей есть большой страх перед выпиской наркотических средств… Страх врачей перед ФСКН прослеживается отчетливо… Часто врачи не назначают морфин, т. к. боятся проверок ФСКН…»[344].

Предоставим слово онкологу доктору медицинских наук, профессору А. Мовчан: «У нас в России потребление морфина в 100 раз меньше, чем необходимо больным. У меня рецепт простой: запретить Федеральной службе контроля за наркотиками заниматься обезболивающими препаратами. Вывести медицинские наркотики из – под их контроля. Просто выгнать их из медицины напрочь. Это решит главную проблему… Человек, да и животные ни в коем случае никакой боли терпеть не должны, ни за что, никогда. Боль терпеть не надо, пожалуйста, запомните это! Если вам врач говорит про лечебные свойства боли – он не профессионал, он живодер»[345].

Во – вторых, это «карательная медицина» («карательная психиат рия»), распространенная в тоталитарных государствах (СССР, гитлеровская Германия, Китай, современная Белоруссия и т. п.), как репрессивное средство против политических противников или «неблагонадежных»[346]. «Злоупотребление психиатрией – есть умышленное причинение морального, физического или иного ущерба лицу путем применения к нему медицинских мер, не являющихся показанными и необходимыми, либо путем неприменения медицинских мер, являющихся показанными и необходимыми, исходя из состояния его психического здоровья»[347].

Карательная психиатрия, во-первых, представляет собой вариант тюремного заключения, когда по каким – либо политическим соображениям «легче» заточить в специальную психиатрическую больницу (как это было, например, с «диссидентом» генералом П. Г. Григоренко, признанным Военной коллегией Верховного Суда СССР на основании судебно – психиатрической «экспертизы» в 1964 г. «невменяемым» и помещенным в Ленинградскую специальную психиатрическую больницу), нежели осудить к лишению свободы. Во – вторых, карательный (репрессивный) характер заключается дополнительно в возможности применения в «лечебных целях» электрошока, инсулинового шока, психотропных препаратов…