Книга Скромный герой - Марио Варгас Льоса

— Единственное, что меня беспокоит, — это что Исмаэль нам до сих пор не позвонил и ни строчки не черкнул, — заметила Лукреция, прочитав мысли супруга. — Тебе это не кажется странным? Он вообще представляет себе, какие напасти на нас обрушились по его вине? Знает, что происходит с беднягой Нарсисо?

— Он все знает, — заверил Ригоберто. — Арнильяс держит его в курсе. По словам адвоката, они общаются каждый день.

Доктор Клаудио Арнильяс, проверенный годами адвокат Исмаэля Карреры, теперь сделался посредником между Ригоберто и его бывшим шефом. Он передавал, что Исмаэль и Армида путешествуют по Европе и очень скоро вернутся в Лиму. Адвокат уверял, что весь план сыновей Исмаэля (расторжение брака и получение от страховой компании свидетельства о недееспособности и старческом слабоумии Исмаэля) обречен на грандиозный провал. Исмаэлю достаточно будет просто появиться в Лиме, пройти надлежащий осмотр у врачей и психологов — и обвинения его сыновей рухнут под собственной тяжестью.

— Но если так, доктор Арнильяс, я не понимаю, почему он до сих пор этого не сделал, — воскликнул Ригоберто. — По Исмаэлю этот скандал бьет куда больнее, нежели по нас.

— Хотите, чтобы я вам объяснил? — оживился доктор Арнильяс. Лицо его приняло макиавеллическое выражение, большие пальцы он засунул под подтяжки редкостной расцветки. — Потому что он хочет, чтобы близнецы продолжали растрачивать то, чего у них нет. Денежки, которые они занимают тут и там, чтобы платить своей армии сутяг и крючкотворов, кормящихся при суде и при полиции. Этот ход господин Каррера просчитал как надо. Теперь вам ясно?

Дону Ригоберто теперь было замечательно ясно, что ненависть Исмаэля Карреры к его сыновьям-гиенам с того самого дня, когда он узнал, что они ждут не дождутся его смерти, превратилась в беспощадную болезнь. Прежде он ни за что бы не поверил, что Исмаэль, такой миролюбивый, способен на подобную мстительность, тем более по отношению к собственным детям. Неужели и Фончито когда-нибудь возжелает смерти отца?

— А кстати, где сейчас наш мальчуган?

— Он ушел вместе с Курносым Пессуоло, думаю, что в кино, — ответила Лукреция. — Ты не заметил, что вот уже несколько дней, как он стал выглядеть лучше? Как будто позабыл про Эдильберто Торреса.

Да, Фончито уже около недели не встречался с этим загадочным персонажем. По крайней мере, так он сам говорил, а Ригоберто до сих пор не слышал от своего сына ни единого лживого слова.

— Из-за всей этой суматохи мы лишились долгожданного путешествия, — вздохнула донья Лукреция, внезапно погрустнев. — Испания, Италия, Франция. Как жалко, Ригоберто. Я об этом давно мечтала. И знаешь почему? Во всем виноват ты. Ты, словно маньяк, расписывал мне это путешествие во всех подробностях. Походы по музеям, на концерты, в театры, в рестораны. Ну что ж, ничего не попишешь, как-нибудь переживем.

Ригоберто кивнул в знак согласия.

— Это всего-навсего отсрочка, любовь моя, — утешал он жену, целуя ее волосы. — Раз уж нам не удалось поехать весной, поедем осенью. Это тоже замечательная пора: деревья стоят все в позолоте, листья ковром устилают улицы. И для оперы и концертов — лучший сезон.

— Ты думаешь, к октябрю история с гиенами завершится?

— У них нет денег, они сейчас тратят последнее, пытаясь аннулировать брак и объявить своего отца недееспособным, — уверенно отчитался Ригоберто. — У них ничего не выйдет, они разорятся. Но знаешь что? Я никогда бы не подумал, что Исмаэль способен на такие поступки. Вначале он женится на Армиде. Потом разрабатывает план безжалостной мести Мики с Эскобитой. Воистину, глубокого знания о людях не существует, каждый человек бездонен.

Ригоберто и Лукреция еще долго беседовали, а за окном темнело, зажигались уличные фонари. Они больше не видели моря, небо и ночь наполнились огоньками, мерцавшими, как светляки. Лукреция сказала, что прочла школьное сочинение Фончито и теперь не может выбросить его из головы.

— Он тебе сам его показал? — подозрительно спросил Ригоберто. — Или ты порылась в его столе?

— Послушай, оно лежало на виду, и мне стало любопытно. Вот я и прочитала.

— Нехорошо, что ты читаешь бумаги Фончито без разрешения, у него за спиной, — притворно нахмурился Ригоберто.

— Я долго думала, — продолжала Лукреция, не обратив внимания на слова мужа. — Это текст полуфилософского-полурелигиозного содержания. О свободе и зле.

— Он у тебя под рукой? Мне бы тоже хотелось взглянуть, — оживился дон Ригоберто.

— Я переписала его для вас, сеньор Любопытство, — сказала Лукреция. — Копия лежит в твоем кабинете.

Дон Ригоберто уселся читать работу сына в окружении своих книг, музыкальных дисков и гравюр. Сочинение называлось «О свободе и о зле» и было очень коротким. Фончито предполагал, что Господь, создавая человека, решил, возможно, не делать из него автомат, запрограммированный от рождения до самой смерти, подобно растениям и животным, но наделить его свободой воли, способностью действовать на свой страх и риск. Вот как в мире появилась свобода. Однако эта способность позволяла человеку избирать зло и даже творить зло, совершать поступки, противоречащие всему, что исходит от Бога, соответствующие делам дьявола, самому смыслу его существования. Итак, зло — это дитя свободы, порожденное человеком. При этом сама по себе свобода ничуть не дурна; нет, этот дар помог осуществить великие научные и технические открытия, двигал вперед прогресс, способствовал уничтожению рабства и колониализма, защите прав личности и тому подобное. Однако свобода также является причиной жестокости и ужасных страданий, которые никогда не прекращались, а скорее сопровождали прогресс, словно тень.

Дон Ригоберто встревожился. Ему почудилось, что все идеи, изложенные в сочинении, каким-то образом соотносятся с появлениями и слезами Эдильберто Торреса. Или же эта работа — плод разговора Фончито с падре О’Донованом? Быть может, его сын еще раз встречался с Пепином? В этот момент в кабинет вбежала заполошная Хустиниана. Служанка сообщила, что его просит к телефону «новобрачный».

— Именно так и просил представить, дон Ригоберто, — объясняла она. — «Передайте, Хустиниана, что это звонит новобрачный».

— Исмаэль! — Ригоберто пулей вылетел из-за стола. — Алло, алло! Это ты? Ты в Лиме? Когда ты вернулся?

— Пока еще нет, Ригоберто, — произнес насмешливый голос. Это был, несомненно, Исмаэль Каррера. — Я звоню тебе из одного местечка, названия которого, конечно же, не открою, потому что одна птичка мне чирикнула, что твой телефон прослушивается сам знаешь кем. Красивейшее место, можешь лопаться от зависти.

Исмаэль весело рассмеялся, а у Ригоберто возникло нехорошее предположение, что его друг и бывший начальник сбрендил, бесповоротно съехал с катушек. Способны ли гиены обратиться в детективное агентство и организовать прослушку его телефона? Нет, это невозможно, им бы на такое не хватило серого вещества. А вдруг все-таки да?

— Ладно-ладно, как хочешь, — ответил он шефу. — Наслаждайся жизнью, Исмаэль. Я вижу, ваш медовый месяц проходит замечательно и у тебя еще остался порох. Или по меньшей мере ты еще жив. Я рад за тебя, старик.