Книга Ярцагумбу - Алла Татарикова-Карпенко

– Хотите сигарету? – чашечка с горячим кофе ароматно звякнула о блюдце перед его носом, едва он приподнял голову. – Простите, что разбудила. Сейчас принесут бутерброды. Пейте пока.

Какая шикарная. Взгляд Дана сразу отметил, что она не молода, но роскошно выглядит. Холеные, дорого стриженые волосы полудлинным каскадом ссыпались от шеи к груди светло русыми прядями. Жемчужно-серый топ оставлял открытой лоснящуюся здоровьем загорелую кожу плеч. Дан скользнул взглядом вниз по налитому подтянутому телу. В тренажерный ходит, к массажистам, небось. Убегающую молодость вспять догоняет. Женщина, будто слыша его мысли, чуть улыбнулась, затянулась сигаретой, присела напротив, разглядывая его хорошенькое неумытое лицо, обещавшее стать красивым, когда он возмужает.

– У вас правильная форма носа, даже изысканная, выразительные глаза, – зашелестел по-польски ее низкий голос. Дан опустил веки, будто скрывая смущение. Дама снова ухмыльнулась. – Какие длинные ресницы… – Теперь он улыбнулся в ответ. – Да, и зубы, прекрасные зубы!

– Вы агент? Вам нужны модели? Я имею опыт. – Дан решил, что, спросив это по-английски он оставит за собой возможность позже произвести эффект владением польским.

– Русский? – она тоже перешла на английский.

– Как вы догадались?

– Ну, это не сложно. Пожалуйста, пройдите к стойке, спросите у бармена, есть ли у него светлый вермут. Хороший. Если вас не затруднит. Вы по-польски хорошо понимаете?

– Конечно. И говорю! Сию минуту! – проскороговорил он по-пшекски, шиканув своими лингвистическими способностями. «Она просто хочет посмотреть на меня в рост. Мои 187 ее должны устроить. Пропорции у меня нормальные, ноги длинные, бедра узкие. Господи, помоги!»

Бармен сморщил горбатый мясистый нос, вслушиваясь в русский акцент Дана, молча показал бутылки. Дан поспешил обратно, шуточно и, как ему казалось, эффектно лавируя между тесно сгрудившимися столиками.

– Есть. Чинзано. Белый и… красный.

– Отлично. Нам уже все принесли. Для вас коньяк. Верно? А я за рулем. Поэтому вермут нас ждет у меня дома. Меня зовут Элза.

– Совсем никаких? Ничего удостоверяющего личность? Ни какого-нибудь пропуска, ни студенческого билета? Весьма интересно. Вы просто находка.

– Я надеюсь, меня не завербуют в шпионы?

– Нет. Но кровь на анализ вам придется сдать. Сейчас мы это и сделаем.

Ее серебристый лексус подкатил к амбулатории.

Она внимательно следила за тем, как игла вонзилась в его вену, как потекла кровь в пробирку. Он не мог уловить оттенка ее пронзительных глаз, то ли серо-карие, то ли желто-зеленые? Про такие говорят «цвета чая».

– Просыпайтесь! Едем, вас ждет педикюрша, там же сделаем и руки. Заодно пробежимся по бутикам. Вас надо одеть по-человечески.

Вчера вечером, после ванны и омлета с фруктами, который подала ему домработница Хельга, пожилая, но шустрая, с маленькими руками и ногами брюнетка, на диване в гостиной он провалился в сон, кажется, еще с вилкой в руке, не заметив, как хозяйка дома освободила его голову от наушников новенького плеера, оставила в кресле бархатистые черные джинсы, лакостовскую темно-синюю футболку, трусы, носки и опустила на пол легкие серые замшевые туфли.

При звуке ее голоса, не поднимая век, Дан попытался сообразить, где он, не понял, открыл глаза. Она заколола волосы. Линии открытых теперь плеч и шеи переходили к неожиданно жесткому подбородку. Платье открывало хрупкие, породистые колени. Слева подтянутая шнурком кулиса демонстрировала бедро, плотное, гладкое, без целлюлита. «Ноги, какие красивые…» Дан скользнул взглядом к узкой щиколотке. «Сколько ей, интересно? Тридцать шесть – тридцать восемь? Лет десять-пятнадцать сбросить – и просто мечта».

– Мне сорок семь. Я знаю, что выгляжу лет на десять моложе. Не смущайтесь, в наших отношениях недомолвки неуместны. Ну что, душ, одеваться и вперед? Позавтракаем в кафе. Жду в машине. – Она говорила по-русски с характерным акцентом, утрированно внятно, стараясь не делать привычные ударения на предпоследний слог, отчего слова порой обретали двухударность. «Коньяк», например, она начинала произносить с ударением на о, но в процессе звучания слова успевала исправиться, по-ученически утяжелив последнюю гласную. Она предпочитала говорить короткими фразами, но без ошибок.

С обновленной стрижкой, почти не укоротившей его вьющиеся волосы, с кожаным шикарным рюкзачком через плечо он несся к машине, держа по пакетику орехового мороженого в каждой руке.

– Вот, мое любимое, хочу, чтобы вы попробовали.

– Во-первых, мы уже выпили на брудершафт. Во-вторых, будешь есть сам оба. Я исчерпала свой лимит сладкого на неделю. Тебе, вообще-то, тоже надо держать форму. Падай в машину. Туфли не жмут?

– Нет, отлично! А как вы угадали мой размер?

– Для сына было куплено. Он в Лондоне учится, на каникулы ко мне приезжает. То, что тебе подошел размер, – совпадение. Хотя он немного ниже ростом.

– Я везучий, – с наигранным самодовольством отметил Дан. – Так все же, что за работа меня ждет, ради которой вы купили мне смокинг, а я должен считать калории?

– Думаю, то, что я предложу, тебя устроит. Лучше расскажи, как это ты лишился паспорта?

– Понимаете… понимаешь, я в Кёниге узнал о том, что здесь, в Гданьске, есть такой аматорский театр, молодежный, продвинутый, в котором можно поработать. Я по образованию актер, а по духу фрилансер. Ну, охота к перемене мест опять же, и Польша мне очень нравится. Европейская страна. Язык близкий, в школе, в Кёниге на факультативе польским занимался, приятелей-поляков много. Часто у них в гостях бываю – в Ольштыне, в Эльблонге, здесь, в Гданьске. Ну вот, а руководитель этого театра от каких-то американцев, вроде как владеющих теперь бывшей верфью и всякими строениями на ее территории, получил для безвозмездного пользования хорошенькое зданьице в три этажа, в котором теперь и сцена, и репетиционные залы, и комнаты, где можно жить. В общем, приехал на разведку. Не успел добраться до театра, мне предложили в рекламе сняться.

– Кто?

– Ну, на улице, как это бывает. Я согласился. Поселили в каком-то особняке с дорогой мебелью, картинами, техникой, попросили паспорт, сказали, на всякий случай, чтобы я ответственность чувствовал. Вечером – полный дом народу, красоток привезли, сначала травку курили, я присоединился, потом шприцы заправлять стали, ну, кто хотел, я – нет, конечно, я даже кокс не употребляю, так травки если… Ну, потом, кто парами по комнатам разбрелся, кто группами в гостиной прямо на ковре. Меня какие-то девицы раздевать принялись. Я под кайфом, голова в отключке – мыслить нечем. Через пару часов – шум, гам – полиция, я в это время в санузле был. Выглянул, смекнул, ноги надо делать. Дверь изнутри запер и через маленькое окошко в ванной в сад спрыгнул, махнул через забор, там машину какую-то притормозил, представляете, представляешь, русский за рулем оказался! Хорошо, я оделся перед тем, как в ванную идти. Сам не знаю, чего, но и джинсы и футболку натянул. В заднем кармане джинсов портмоне с деньгами было. Рюкзак с вещами, разумеется, там остался. Ну, и паспорт, понятно, у рекламщиков.