Книга Прощальный поцелуй - Тасмина Пэрри

– Пойдемте, – наконец сказал он, взглянув на свои часы; время пролетело незаметно. – Нам стоит уже поторопиться. Мне трудно представить себе сотрудника КГБ, который толерантно относился бы к непунктуальности.

– Он ведь бывший сотрудник, – заметила Эбби.

Дом Мияновичей стоял посреди парка, в окружении живых изгородей и фонтанов, словно был перенесен сюда по воздуху. Такая старинная элегантность казалась неуместной в этом пригороде в часе езды от города, где на нее со всех сторон давили бесконечные ряды серых многоэтажек – «жилья для народа». Эбби смотрела в окно такси – восточноевропейского «лимузина» с кожаными сиденьями и ржавеющими хромированными бамперами, – пока они проезжали мимо длинного ряда магазинов; витрины некоторых из них были заколочены досками, а перед одним выстроилась очередь. «За чем это они стоят?» – удивилась она и наклонилась к водителю.

– Вот тот магазин – это булочная? – указывая пальцем, спросила она.

Таксист, коренастый мужчина в спортивной куртке «Адидас» лимонного цвета, пожал плечами и скорчил гримасу, показывая, что он не понял.

– Хлеб? – спросила Эбби, изображая жевание.

Мужчина рассмеялся.

– Хлеб? Нет, вот это. – Он вынул из кармана мобильный и ухмыльнулся себе под нос.

– Ясно. Это российское отделение «Эппл», – сказал Эллиот.

Подъехав ближе к дому Мияновичей, они заметили, что он довольно ветхий. Лепнина растрескалась, на водосточных желобах, видимо, часто сидели голуби, судя по характерным пятнам на некогда белых стенах. Рифленые колонны и высокие окна все еще напоминали о былой роскоши.

– Это было чье-то поместье раньше? Я имею в виду до коммунистов.

Эллиот полистал лежавший у него на коленях путеводитель.

– Дом построен в 1897 году, видимо, как резиденция одного из родственников царя Николая, – прочел он. – В свое время сад тянулся на несколько миль, но затем вокруг поместья начал разрастаться город, и после революции оно было передано в собственность Политбюро. Дом использовался для официальных приемов и встреч с высокопоставленными лицами. Думаю, это что-то вроде русского варианта нашего Чекерса[43]. Или, по крайней мере, он был таковым в свое время.

Водитель остановился перед внушительной аркой ворот.

– Хотите туда? – с сомнением спросил он, указывая на дом. – Туристы туда не ходить. Одни старики.

Эллиот посмотрел на Эбби, вопросительно подняв брови.

– Думаю, он пытается сказать, что место это знавало лучшие времена, – сказала та.

Таксист кивком указал сначала на сумку Эллиота с ноутбуком, а потом в сторону ближайших многоэтажек.

– Плохие люди украсть это. Там плохие люди.

– Мы будем осторожны, – сказал Эллиот, сунув ему в руку несколько рублевых бумажек.

Затем он ободряюще коснулся руки Эбби. Благодаря этому жесту она, пройдя вслед за ним через высокие парадные двери в громадный холл, чувствовала себя в большей безопасности.

– Вау, – шепотом произнесла она, подняв глаза на куполообразный потолок. В лучах солнца, пробивавшихся сквозь грязные стекла окон, кружились пылинки. – Держу пари, что когда-то это выглядело потрясающе.

– Это и сейчас потрясает, но только своей заброшенностью, – заметил Эллиот, направляясь к одной из двух мраморных лестниц, которые, описывая полукруг, уходили наверх. – Третий этаж, комната тридцать, – бросил он ей через плечо.

Поднявшись по лестнице, они оказались в грязном коридоре. Здесь пахло пережаренными овощами и моющим средством, хотя у Эбби сложилось впечатление, что этими помещениями какое-то время не пользовались. Она рассматривала двери, мимо которых они проходили: все из прочного дуба и все плотно закрыты. Впечатление было гнетущее, как от курортной гостиницы, законсервированной на зиму.

– Как мы должны догадаться, какая из этих комнат нам нужна? – прошептала она, когда они свернули за угол. – Тут все надписи на русском.

– Думаю, нам уже не надо догадываться, – пробормотал Эллиот, указывая кивком на дальний конец коридора.

Стоявший там мужчина внимательно наблюдал за ними.

– Мистер Холл, я полагаю? – сказал он с небольшим акцентом. Он был высоким и немного сутулым, седые на висках волосы зачесаны назад. – А вы, очевидно, мисс Гордон?

– Все верно, – ответил Эллиот, протягивая ему руку. – А вы, соответственно, мистер Горшков?

Вместо ответа мужчина жестом пригласил их войти в открытую дверь слева от них.

– Проходите, пожалуйста. Будет лучше, если мы с вами поговорим не в коридоре.

Он едва заметно улыбнулся Эбби, а потом первым прошел в просторное помещение. Как и весь дом, здесь остались следы пребывания предыдущих хозяев – в данном случае это были толстые ковры и массивная полированная мебель. Возможно, раньше это был кабинет администратора или номер люкс для гостей. Но Эбби поразило здесь количество книг – они были в высоких книжных шкафах, кучей лежали на полу, стопками стояли на столах; даже в давно нетопленном камине высилась целая башня из книг.

– Прошу прощения за беспорядок, – сказал русский. – История – одно из моих хобби, и, как вы понимаете, ни по одной теме никогда не бывает достаточного количества литературы.

Он быстро расчистил для них место на двух огромных, обтянутых бархатом креслах, убрав лежавшие там толстые тома.

– Это удивительное здание, – сказала Эбби, окидывая взглядом комнату.

– Да, но когда-то оно было просто восхитительным. Место проведения важных мероприятий и встреч с высокопоставленными лицами. Тогда здесь было все натерто, отполировано, все сияло. Знаете, в главной гостиной во время мероприятий играл струнный квартет. Вы только представьте себе! – Он сокрушенно покачал головой. – А что теперь? Пансионат для ушедших в отставку слуг народа.

Он присел на краешек кабинетного кресла с «крыльями» на спинке и потянулся к подносу с чайными принадлежностями.

– Надеюсь, вы не откажетесь. Я вас поджидал – вода только что закипела. – Он улыбнулся Эбби. – Видите ли, я какое-то время жил в вашей стране и приобрел вкус к английскому образу жизни – в отношении чаепития, по крайней мере.

Эбби улыбнулась ему в ответ и приняла из его рук чашку на блюдце из тонкого костяного фарфора. Алексей Горшков выглядел совсем не так, как она ожидала. Она представляла себе сурового вояку с тяжелой, «гранитной» челюстью, военной выправкой и грубоватыми манерами. А реальный Горшков больше напоминал немного рассеянного пожилого преподавателя Оксфорда.

– Мистер Горшков… – начал было Эллиот.

– Прошу вас – просто Алексей. Официоза было в моей жизни предостаточно.