Книга Знак кота - Андрэ Нортон

Она была действительно старой, отполированной до блеска многими касаниями рук так, что от украшений на ней остались лишь слабые следы — замысловатые переплетения линий, каких я прежде нигде и никогда не видел. Они могли когда-то быть письменами вроде тех, которые в Вапале использовали для записи мелодий и звуков.

Я пробежал пальцами по струнам, чтобы в упражнениях размять руки, затем осмелился взять несколько аккордов одной из тех песен, которым научил меня Кинрр. Алитта ушла куда-то в глубь дома, который я полностью так и не осмотрел, держась той его части, которую Равинга отвела мне. Сама кукольница сидела на стопке циновок, вздыхая и потирая спину рукой, словно та ныла от долгих часов, проведенных за рабочим столом.

Одна из песен Кинрра пришла легче, когда я коснулся нужных струн. Мой голос был тихим. Мурри низко заурчал, и три котти окружили Равингу и стали ласково тереться об нее, в то же время наблюдая за мной. Они казались одинаковыми благодаря черному окрасу и всегда держались вместе, словно между ними была незримая связь. Время от времени они снисходили до того, чтобы заметить меня, но было совершенно ясно, что в этом доме только Равинга и девушка заслуживали их внимания и преданности.

Я пел песню, которую сам Кинрр сложил в изгнании, рассказывающую о звездах, на которые он любил смотреть, о доброте ночи, жестокости дня и одиночестве, что разъедало его сердце.

Почему на ум мне пришла именно эта из многих песен его сочинения, которыми он поделился со мной, — я не знаю. Словно она была уместна и своевременна в сумерках этого дня.

— Где ты научился этой песне? Последние ноты еще не затихли, когда Алитта оказалась стоящей надо мной. И в ее взгляде не было пренебрежительной отстраненности, с которой она обычно смотрела на меня. Она вся пылала изнутри, я почти видел, как сжимаются в напряжении ее руки, словно чтобы ударить.

— От ее создателя. Он называл себя Кинрр…

— Мертвые не поют! — прошипела она словно когти.

— Верно. Но когда он учил меня этой песне, он не был мертв. Хотя позже Великий Дух забрал его к себе.

Она подняла сжатый кулак и вцепилась зубами в костяшки пальцев. И смотрела на меня так, словно хотела проникнуть в мое сознание и вырвать оттуда воспоминания.

— Но это не… не было ни одной известной песни Кинрра на эту мелодию!

— Я знаю. — Я поспешно рассказал ей об отшельнике и месте его изгнания. О том, как он говорил о Вапале, и о том, как он умер, отдав последние силы для моего спасения.

Она слушала. Затем я увидел, как ее глаза влажно блеснули в свете лампы.

— Кинрр, — повторила она имя, когда я закончил. — Это действительно был мастер Кинрр, чью смерть ты принял… Я думала, он погиб в той ночной бойне. Значит, он спасся… — Она медленно покачала головой, — Последний из связанных клятвой, и вот каков был его конец.

Она, наверное, говорила сама с собой, осев на подушки напротив меня. Силы на миг оставили ее. И в глазах, и в голосе ее была опустошенность. Она протянула руку и коснулась кифонгг, которую я положил на циновку, коснулась так, словно это было великое сокровище.

— Верно… она принадлежала Кинрру. И Кити-кар высоко ценил ее. Если бы кто сберег ее, она принадлежала бы ему. Много раз слышала я, как он играет. Он был из великих музыкантов, как в свое время Кинрр, хотя и говорил, что не достиг его уровня мастерства.

Теперь она крепко сжала кифонгг и положила себе на колени. Тронула пальцами струны. Зазвучал не плач, который я только что играл, а легкая мелодия, рассказывающая о том, что растет, о праздничных плясках, о радостном биении сердец. Я никогда не слышал этой песни от человека, называвшего себя Кинрр, но все же я знал, что эту музыку написал тоже он, но во времена более счастливые.

Я чуть откинулся назад, опершись спиной на Мурри, который, как обычно, растянулся позади меня и с удовольствием слушал музыку, которая согревала сердце и убеждала, что за всеми тревогами лежат счастье и красота.

Но длилось это недолго. Откуда-то возникли резкие ноты, кристально чистые, но ничего нежного в них не было. Они шли извне. Пальцы Алитты замерли, она снова посуровела лицом, стряхнув наваждение. Равинга выпрямилась.

— Хабан-джи следует к месту захоронения, — сказала она. — Прежнее время заканчивается, начинается новое,

Мне стало любопытно, что за таинства сейчас творятся в Вапаланском Доме Ушедших. Как долго будут помнить этого нового его обитателя? Да, каждый ребенок может перечислить всех императоров, из поколения в поколение. Даже сейчас в моей памяти всплыл этот долгий список, произносимый нараспев. Но сколько из них сумели оставить после себя еще какой-либо след, кроме имени?

— Завтра, — Равинга повысила голос, чтобы перекрыть погребальный звон, — будут выбирать.

Я заерзал. Должен ли я снова оспаривать ее уверенность, что я окажусь избранником? Если она ждала от меня какого-то ответа, она его не получила. Через мгновение она поднялась и направилась к себе. Алитта опустила кифонгг с колен на пол и внезапно, тоже без единого слова удалилась, оставив меня в одиночестве. Но той ночью Мурри составил мне компанию, как во время наших странствий и испытаний, сквозь которые мы оба прошли.

Утром снова зазвенели мобили. Шум их казался оглушительным тому, кто пришел из относительной тишины пустыни. Но я все равно присоединился к Равинге и Алитте и, как мне показалось, всем жителям Вапалы, столпившимся на площади перед Домом Ушедших.

Яркие цвета блеснули на верхнем пролете лестницы, ведущей к широким воротам здания. Королевы сверкали драгоценностями, их приближенные создавали фон гобелена. Перед ними стояли герольд и глава первого из Домов Вапалы. Между ними сонным взглядом обводил толпу зверь, уши которого были украшены сетью из крохотных алмазов, — Голубой Леопард, постоянный спутник и страж императора, олицетворяющий собой власть.

В последний раз прозвенел, разбрасывая радужные блики, великий мобиль и замолк. Герольд выступил вперед. Отчетливый голос разнесся над собравшейся внизу толпой.

— Великий Хабан-джи ныне присоединился к Высшему Духу. Должен появиться тот, кто продолжит его дело. Таковы задания для испытаний, доблестные и умелые мужи. Слушайте же хорошо и клянитесь исполнить то, что должно, дабы достичь короны! — Он указал на великую корону, установленную в сердце мобиля.

— С древнейших времен повелось, что тот, кто желает царствовать, должен доказать свое право в испытаниях для каждого из королевств, дабы лучше понять жизнь тех, кем он будет править.

Во Фноссисе он должен подойти к вечно текущей лавовой реке и вернуться с одной из рубиновых кошек Курра из храма, который эта река угрожает поглотить.

В Азенгире он должен присоединиться к сбору урожая соляных кристаллов, доказав сборщикам свою пригодность, будучи признанным равным им в умениях.

В Твайихике должен он собрать урожай в проклятом саду.