Книга Тень суккуба - Райчел Мид

Я выскользнула из его объятий, Приподнялась и ответила:

— Нет. Я не могу выйти за тебя замуж. Он продолжал радостно улыбаться.

— Необязательно прямо сейчас. И вообще, дело не в этом, — сказал он, махнув рукой на траву, где я только что лежала. — Я же сказал, мы все равно не скоро сможем пожениться.

— Нет, — повторила я, и мое сердце сжалось, — я не могу выйти за тебя замуж. Ни сейчас, ни потом. Никогда.

Я не могу причинить тебе боль. Ты мне слишком дорог. Я не могу лишить мир твоей светлой души.

Что-то в выражении моего лица заставило его поверить, и улыбка погасла, словно на солнце вдруг набежали тучи. У меня сердце кровью обливалось. Я вскочила на ноги, не решаясь даже посмотреть на него. Что со мной такое? Я не понимала, что происходит, но точно знала одно: я не могу здесь оставаться. Не могу смотреть, как он страдает, иначе чего доброго разрыдаюсь. Глаза предательски защипало, к горлу подступили слезы.

— Сюзетт, постой!

Я бросилась бежать со всех ног, но вскоре он догнал меня. Даже получив отказ, он не разозлился, он волновался за меня. Я почти ненавидела его за это. Лучше бы он пришел в ярость, но нет — даже в такой ситуации он находил в себе силы уважать меня и мое решение.

Вот именно поэтому мне и стоит держаться от него подальше. Не только сейчас, а вообще. Я прекрасно знала, мне нельзя находиться рядом с теми, кого я люблю. Я не хочу причинять боль любимым. После сотен лет нанесения вреда другим без тени сожаления я вдруг стала каким-то неправильным суккубом. Как это случилось? Когда? В Италии, с Никколо? Или груз бесчисленных жизней и душ, которые я погубила, начал брать свое?

Я бежала обратно в магазин. Мы с Бастьеном жили в том же доме, на втором этаже. Люк все еще пытался догнать меня и звал. Если я успею забежать в дом, он не пойдет за мной туда. Разве что вежливо постучит в дверь, но если Бастьен не пустит его, то он уйдет.

Я решила срезать путь и свернула с главной улицы в небольшой переулок. Я ходила так много раз, но сейчас было темно, поэтому я не заметила солдата и со всего маху врезалась прямо в него. Он даже не пошевелился и продолжал стоять неподвижно, словно каменная стена. Я отскочила, но он схватил меня за плечо.

— Поаккуратней, — заговорил он по-французски, с сильным немецким акцентом, но довольно неплохим произношением. — Так и расшибиться недолго.

Настоящий великан, молодой и привлекательный. В тусклом свете фонарей мне не удалось разглядеть его форму, но, думаю, он был офицер. Он улыбался, глядя сверху вниз, но продолжал держать меня за плечо.

— Спасибо, — с притворной скромностью поблагодарила я и осторожно попыталась сделать шаг назад, но он держал меня мертвой хваткой.

— Вам вообще не стоит здесь находиться, — добавил он, — это опасно. Тем более комендантский час не за горами.

До наступления комендантского часа оставалось еще много времени, хотя на улице уже стемнело. Офицер в открытую разглядывал меня: пока я бежала, юбка вернулась на место, но застегнуть пуговицы на блузке я не успела, поэтому бюстгальтер и декольте были выставлены на всеобщее обозрение.

— Я живу совсем рядом. Я лучше пойду домой.

Не убирая руки с моего плеча, второй рукой он залез мне под блузку и медленно ощупал грудь. Отлично. Мало мне было боли осознания, что я навеки проклята и от судьбы не уйти, так теперь еще и придется разбираться с возжелавшим меня нацистом.

Какие пустяки! Я еще не знала, что случится дальше!

— Отпустите ее, — зазвенел голос Люка у меня за спиной, и я вздрогнула.

Я вроде бы оторвалась от него, но он прекрасно видел, куда я свернула, и, конечно же, догадался, какой дорогой я пойду домой.

— Поди прочь, — отрезал офицер, — тебя это совершенно не касается.

Люк сжал кулаки и процедил сквозь зубы:

— Отпустите ее, я дважды повторять не намерен. Офицер рассмеялся жутким, неприятным смехом:

— Ты мне не указ.

Я изо всех сил пыталась обернуться и поймать взгляд Люка.

— Уходи, — взмолилась я. — Все в порядке. Со мной все будет хорошо.

— Умная девочка, — поддержал меня немец.

Люк бросился на него, мужчины сцепились, оттолкнув меня в сторону. Я в ужасе наблюдала за происходящим. Люк — крепкий парень, двигается быстро, но офицер был огромного роста, и тут я увидела, как в его руке блеснул нож, а в следующую секунду тело Люка на мгновение застыло. Офицер отошел, выдернув лезвие из его живота.

Я закричала и бросилась к Люку, но нацист грубо остановил меня. Люк зажимал руками рану, кровь хлестала фонтаном. Он посмотрел на свои руки, будто не мог поверить, словно ожидая, что сейчас все вдруг изменится, а потом рухнул на землю. Я попыталась вырваться, но офицер и не думал отпускать меня. Люк пытался заговорить, но язык не слушался его, он умирал в ужасной агонии, жизнь быстро покидала его тело.

— Ну вот и все, — заключил немец, крепко прижимая меня к груди.

Я не заметила, когда он успел убрать нож, но теперь эта рука, рука, нанесшая Люку смертельную рану, снова заелозила у меня под блузкой.

Немец рывком расстегнул до конца мою блузку, и я услышала сдавленный стон Люка. Ужас отступил, и я вспомнила — ведь я прекрасно могу постоять за себя, могу превратиться в громилу в два раза больше этого подонка…

Но тут вдруг голова нациста резко дернулась. Он выпустил меня и упал, потеряв сознание. За ним стоял Бастьен, сжимавший в руках шляпную болванку: тяжелый округлый кусок дерева, которым он пользовался для изготовления шляпок.

— Твои стоны невозможно не узнать, — произнес он.

У меня не было времени пошутить в ответ или поблагодарить за помощь. Я упала на колени рядом с Люком, сорвала с себя кофту и, совершенно потеряв голову от отчаяния, попыталась остановить кровотечение. Он был еще в сознании и смотрел на меня взглядом, как всегда полным надежды и любви. Бастьен посерьезнел и опустился на колени рядом со мной.

— Ты ничем не сможешь помочь ему, Флёр, — тихо констатировал он.

— Я знаю, — ответила я.

Я поняла, что все кончено, как только Люк упал, поэтому даже не стала посылать Бастьена за врачом.

— Господи, этого не может быть, — прошептала я.

— Все в порядке, — едва слышно, с трудом произнес Люк. — Ты в безопасности, это главное…

Он закашлялся, и я увидела на его губах кровь.

— Нет, нет. Это не стоило того. Не стоило. Это не должно было случиться.

Я виновата во всем. Только я. Люк бросился спасать меня от нацистского офицера. Я столкнулась с офицером, убегая от Люка. А от Люка я убегала, потому что внезапно решила проявить высокие моральные качества и отказалась спать с ним. Если бы я согласилась, если бы я просто пообещала выйти за него замуж и взяла бы то, что причитается суккубу, этого никогда бы не случилось. Сейчас мы с ним лежали бы голышом на траве в объятиях друг друга. А теперь он умирает из-за меня, из-за моей слабости. Я попробовала притвориться человеком и потерпела поражение: и как суккуб, и как человек.