Книга Поцелуй Вечности - Мария Снайдер

— Что он делал на улице в такое время?

— Он же знал, чем это может закончиться…

— Сгорел, ничего не осталось…

— Что случилось? — спросила Лорен.

Алекс подняла голову: на ее лице отразилось удивление, а в покрасневших глазах стояли слезы.

— Брайан…

— Эти ублюдки из многоэтажек сожгли Брайана, — рассказал Раким. Его ноздри раздувались от гнева. — Он пошел туда, чтобы помочь им, а они облили его бензином и подожгли.

В этот момент вошел Йоханнес:

— Если поддадимся гневу, мы проиграли. Давайте сейчас вспомним Брайана — он хотел бы этого.

Все, взявшись за руки, встали в круг. Лорен осталась в дверях, наблюдая за ними.

— Мы — падшие ангелы, — нараспев произносили они. — Мы — тени в ночи. Мы — альфа и омега. На нас возложена эта миссия. Мы будем покрыты славой.

Они обнимались и утешали друг друга, особенно новичков, которые считали Брайана своим защитником.

— Мы помним и идем дальше, — произнес Йоханнес.

— Аминь, — отозвались остальные.

Сообщение о смерти Брайана занимало первые полосы газет. «Падший ангел» — гласил заголовок «Дейли ньюс»; рядом была помещена фотография улыбающегося Брайана, с бритой головой, покрытой татуировками. Жители Фаррагута клялись, что не имеют никакого отношения к убийству, что никто не видел в тот день Брайана и что все это подстроено копами, застройщиками, жаждущими снести квартал, или самим «Ангелус-хаусом». Некий анонимный источник заявил, что видел Брайана выходящим из здания на солнце со словами: «Для общего блага», после чего он просто вспыхнул и сгорел.

В тот вечер они провели марш при свечах в память Брайана — прошли от «Ангелус-хауса» через Винегар-Хилл до военно-морской верфи, где мэр произнес речь, пообещав призвать виновных к ответу. Копы прочесывали город, людей забирали под малейшим предлогом. После смерти Брайана общественное мнение обернулось в пользу «Ангелус-хауса»: центру разрешили забрать себе пустые склады, расположенные вдоль набережной.

— Он пожертвовал собой ради нас, — услышала Лорен несколько дней спустя слова Ракима. Он обращался к Дане, которая быстро выздоравливала и каждый день посещала встречи. — Такова политика «Ангелус-хауса». Это дополнительный шаг. — Заметив Лорен, он смолк. — Привет, Лорен-Саурон. Не против сбегать за продуктами? По-моему, новички выпили весь сок.

— Конечно.

Он улыбался, но что-то в его взгляде ее испугало, и она обнаружила, что ей не терпится выйти на улицу и погреться.

— Эй, неужели на свете есть кто-то лучше Килиманджаро?

— Нет, — ответила она и пошла к двери.

В тележке, с которой Лорен ездила за покупками, под кучкой пластиковых пакетов она нашла конверт со своим именем. Внутри оказалась утренняя газета со статьей под названием «Еще одна смерть». Лорен пробежала глазами текст. Тело, из которого вытекла вся кровь, было найдено в мусорном баке позади кафе сети «Бургер Кинг» в центре Бруклина; голова была отрезана. Очередная жертва свирепствовавшей войны банд. Убитого звали Исайя Джонс. Он жил в «Фаррагут-хаусе».

Исайя Джонс…

Внизу страницы было нацарапано: «Мне нужно с тобой поговорить. Буду сегодня на променаде на Кони-Айленде, перед колесом обозрения. Никому не говори. Друг».

Ближе к вечеру Лорен сказала, что ей нужно к зубному, и поехала на велосипеде на Кони-Айленд. На променаде она нашла парня, малевавшего тогда на стене граффити, — он за небольшую плату рисовал туристам карикатуры. Он поднял голову, заслонив глаза от слепящего солнца:

— Привет! Тебя как нарисовать — в виде принцессы Леи или Барбареллы? Лично мне кажется, что ты будешь классно смотреться как Чудо-Женщина[27].

— Жаль, что так получилось с твоим другом.

— Ага, — сказал он, пристально глядя на какую-то точку на горизонте. — Пошли. Здесь жарища.

Тэггер, которого звали Антонио, уговорил служащую аквариума впустить их внутрь бесплатно. Они укрылись в прохладном влажном сумраке, побрели по лабиринту аквариумов, кишевших экзотическими существами, и остановились в укромном уголке около мурены. Антонио прислонился к стеклу. В серо-голубом свете он казался бледным как призрак.

— Помнишь, что я рассказывал тебе о своей двоюродной сестре Сабрине? За несколько дней до того, как ее убили, она позвонила мне, напуганная до смерти, и сказала, что видела в «Ангелус-хаусе» какие-то странные вещи. Плохие вещи.

— Какие?

Он покачал головой:

— Она не стала говорить по телефону. Но перед тем как она пропала, мне по почте пришла вот эта открытка. — Он вытащил из заднего кармана джинсов открытку с эмблемой «Ангелус-хауса». Поперек изображения дрожащей рукой было написано: «Los Vampiros». — Через два дня она погибла. Они убили ее. — Лорен собралась возразить, но он поднял палец. — Подожди. Сейчас я расскажу тебе про Исайю. Исайя состоял в одной шайке в Фаррагуте. Он курил, травой приторговывал, ничего серьезного. Но когда его поймали во второй раз — ему восемнадцать, — сказали выбирать: «Ангелус-хаус» или срок. И вот он идет туда, начинает программу, но не берет это все в голову. Просто ждет удобного момента для побега.

Лорен охватил приступ гнева:

— Прекрасно.

— Однажды ночью он сбежал обратно в свой квартал, выкурил косяк с парнями и, когда язык у него развязался, стал им рассказывать, что его вербуют в одно большое дело — секретную банду вроде чертовой мафии. Он рассказал, что в «Ангелусе» не просто занимаются по программе «Двенадцать шагов». У них есть еще один, тринадцатый шаг.

Лорен вспомнила наркомана, ворвавшегося в здание, и как его тогда ломало. Он тоже что-то говорил о тринадцатом шаге, но ведь у него поехала крыша.

— Что это значит?

— Исайя сказал, что, когда ты пройдешь двенадцать шагов, тебе делают татуировку «Ангелус-хауса», — у них у всех такая. После этого тебе дают двадцать четыре часа на то, чтобы доказать свою верность в деле, и после этого ты неприкосновенен. Человек становится бессмертным. — Он помолчал. — Вампиром.

Мурена ударила мордой в стекло, и Лорен вздрогнула.

— Ну, это уже слишком! Бред сумасшедшего.

— Да? А как ты объяснишь то, что случилось с тем парнем, Брайаном?

— Полиция говорит, что его убил кто-то из Фаррагута.

— Этот чертов ублюдок просто сгорел на солнце.

— А ты откуда знаешь?

Он пожал плечами:

— Так говорят.

— Если так говорят, это не значит, что это правда.

— Ты хочешь дослушать или нет?

Она скрестила руки на груди: