Книга Контрольная диверсия - Михаил Белозеров

Цветаев ехидно поинтересовался, пропустив эту часть спектакля:

— Где Антон?

— Антон? — переспросила она, выиграв время. — Я думаю, на фронте.

Взгляд её серых глаз отослал его в те школьные года, когда Цветаев был слишком робким, чтобы вот так, не тушуясь, разговаривать с писаными красавицами. И он едва не поддался ей, такими казались ему глаза Ирочки Самохваловой — глубокими и честными, обещающие вечное блаженство не на небесах, а здесь, на земле, но тут же очнулся, вспомнил, что Пророк рядом, в соседнем районе, а обретается, конкретно, сейчас на Бессарабском рынке, выискивая следы измены Жаглина. Тест на враньё Самохвалова не прошла. Поэтому он зашёл с другого боку.

— Ну да… действительно, где ему ещё быть. А Герка?..

— Что Герка? — она снова использовала беспроигрышный приём. — Понятия не имею. А на что ты намекаешь?

— Я ни на что не намекаю. Я думаю, ты виделась с Орловым!

Эта сумасшедшая мысль пришла ему в голову совершенно неожиданно, как прозрение, и он ухватился за неё, потому что ничего более подходящего не было: Орлов явился сюда из-за Самохваловой! Старая любовь не ржавеет! У неё нет срока давности! Она всегда и везде сопровождает тебя до самой смерти, как рок!

Одно короткое мгновение она выбирала метод защиты и, разумеется, своим женским чутьём выбрала то, что безошибочно ведёт к вранью. Конечно, всё можно было свести к истерике, слезам и угрозам, но Самохвалова была бы не Самохваловой, если бы ударилась в панику. Это не была её стезя. Она действовала куда тоньше, обыгрывая на тонах и обертонах. Ума ей было не занимать, и мужчины в её жизни были всего лишь пешками, одной из которой доставалась на время, естественно, роль короля. Никто, никогда не воевал с ней, все кланялись ниже пояса. Поэтому она не знала поражений. Даже Гектор Орлов не мог с ней поладить. А уж ему-то, казалось, не занимать своеволия, как и Алану Шепарду со своей знаменитой клюшкой.

— Орловым? — Казалось, её удивлению нет предела. — Нет, с Орловым я не виделась.

Она так и произнесла нараспев: «С Ор-ло-вым», потому что любила сочетание звуков «о», «р» и «л» в этом слове; похоже, она вышла за него только именно из-за этого; об этом тут же узнала вся школа из сочинения на тему: «Твой любимый человек». Сочинение украли прямо из учительской и раструбили окрест вплоть до районо, но это уже совершенно другая, почти забытая история, в которой Ирочку Самохвалову вызвали кое-куда и провели лекцию о ранней беременности и, естественно, сообщили родителям. Но ничего уже нельзя было остановить: как только прозвенел последний школьный звонок, они поженились. Цветаев почему-то совершенно некстати вспомнил эту историю, наверное, потому что Самохвалова не изменилась, и характера, как оказалось, ей не занимать.

Врёт? — подумал Цветаев. Безбожно врёт! Уж лучше ту порочную, в шпильках и в одних бретельках, чем эту — свою, но лгунью до мозга костей.

— Давно? — он постарался придать своему голосу скепсис, вынуждая её хоть как-то выдать себя.

— Женя, тебе не кажется, что ты забываешься? — спросила она с таким вызовом, на который нельзя было не среагировать.

Несомненно, она намекала, что это не его собачье дело — её личная жизнь. С кем хочу, с тем и сплю, говорили её глаза. Ты же в их число не входишь! И не войдёшь, не рассчитывай воспользоваться моим шикарным телом, оно не про тебя. Цветаев понял её взгляд, но не смутился, потому что ему нужно было разобраться в истории Жаглина-Орлова и отвести от себя подозрение, а тело Ирочки Самохваловой его не интересовало, то есть оно его, конечно, интересовало, как каждого мужчину, но по приоритету, в самую последнюю очередь после брюнеток, вернее, после жены Наташки. В этот момент он почувствовал, что картина гораздо обширнее, чем он себе представляет, и в ней замешаны нешуточные страсти. Ах, вот как оно! — подумал он с удивлением и наконец связал появление в зачумленном Киеве Гектора Орлова и Ирочки Самохваловой. С какой стати Гектор сбежал с фронта? — задал он себе вопрос, если у него всё было на мази: позывной «Чапай», командовал лучшим отрядом, и успехи его были очевидны, а побед не счесть; нет, подался к Пророку в диверсанты, то есть вписался в весьма сомнительную авантюру, к которой не был приспособлен, потому что не обходился малым, как Цветаев, не стремился к терпению, не находился в общем-то в тени, не умел подчиняться, и всё из-за широкой, разухабистой натуры. За первой женой?! — задал себе вопрос Цветаев. Порох или тлел, или ещё горел, а может, снова вспыхнул ярким пламенем и осветил полнебосвода? Если бы не обвинение Пророка, ему бы было наплевать на их страсти.

— Понимаешь, в чем дело, — как можно более веско сказал Цветаев. — И Гектор, и твой муж здесь. И я думаю, что ты в курсе дела!

— Нет, я не в курсе, — легко и бездумно, словно мотылёк, вспорхнула она со скамейки, поправляя платье цвета морской волны, который так шёл её волосам. — Но теперь я буду знать об этом и обязательно передам каждому из них привет от тебя.

Цветаева едва не отвалилась челюсть, казалось, он услышал стук её об асфальт, если бы, конечно, у него была вставная челюсть, как у Гектора Орлова. Свои настоящие зубы Гектор потерял ещё в школе, потому что занимался боксом и не любил зубную щетку с пастой; сразу после школы он приобрёл это чудо дантистской технологии на каком-то заморской клею.

Серые глаза Ирочки Самохваловой внушали: «Всё, или нет?! Натешился?! Отпусти меня, а то пожалуюсь Гектору, нет не ему, а, лучше — Пророку! И он скрути тебя в бараний рог! Ха-ха-ха!!!» На одно короткое мгновение Цветаев усомнился в своих подозрениях, глядя в её прекрасные глаза. Слишком легко Самохвалова манипулировала им, и он чувствовал, что проиграл. Выдержка её не подвела. Надо было сразу понять, что Ирочка Самохвалова осталась прежней, не подпускающая к себе на пушечный выстрел. И конечно же, Пророк проинструктировал свою жену, как себя вести в той или иной ситуации, а Ирочка не так проста, чтобы проболтаться даже однокашнику, ведь она не знает, что здесь делает Цветаев, и наверняка поостереглась выдавать тайны. Такую на мякине не проведёшь. «Ну и Антон, — едва не воскликнул он, — ну и конспиратор! А Ирка ему под стать! Два сапога пара!» Впрочем, и Орлов недалеко ушёл, отсутствовал месяц, непонятно, где и по какой причине.

— Тебя подвезти? — спросил он, обескураженный твердостью её духа.

— Хочешь узнать, где я живу? — беззастенчиво уточнила она, и её серые глаза вспыхнули недобрым светом.

И Цветаев почему-то поостерёгся её ноготков. Откуда ему знать, какая она в гневе психопатка или истеричка? «Не приведи господи кому-нибудь увидеть меня в таком состоянии!» — вспомнил он слова одной известной актрисы, произнесенные на публике. Нашли чем гордиться! Дуры! Почему женщинам это нравится? — спросил он себя. Впрочем, это не моё дело, пусть Пророк мучается.

— Я бы мог проследить за тобой, — признался Цветаев. — Но видишь, я с тобой честен.

— Прекрасно, поехали, — казалось, произнесла она через силу, всё ещё взвешивая, как правильно поступить.