Книга Шахта - Антти Туомайнен

– Вы встречались с Маарит Лехтинен по возвращении в Хельсинки?

И прежде чем я успел обдумать ответ, Халонен улыбнулся и произнес: «Да».

Я кивнул.

– И вы обсуждали недавние события.

Он сделал шаг ко мне. Его руки не отправились в карманы, оставшись по бокам.

– Маарит говорила что-нибудь о Сантту Лейкола или других активистах?

– Ничего, кроме того, что он не из таких.

– Маарит встречалась с Лейкола?

– Почему бы вам не спросить у нее самой.

Халонен не ответил. Сейчас голубизна его глаз показалась мне бездонной.

– Насилие, близость смерти, – произнес он с расстановкой. – Вы до сих пор потрясены случившимся в Суомалахти.

После этих слов его руки отправились обратно в карманы, а сам он принял более свободную позу, что собеседник должен был истолковать как уступку с его стороны. Я подумал о Маарит и о нашей беседе.

– Если вы подозреваете Маарит, – начал я, но не договорил.

– Кто сказал, что я ее подозреваю? Вы явно под впечатлением от нее. И ничего удивительного: она способна увлечь кого угодно.

– Она ничего не сделала.

– Она вместе с вами проникла на закрытую территорию рудника. Она вместе с вами была свидетелем убийства людей. Она – часть расследования.

– Я имею в виду, что она невиновна.

Я знал, что она невиновна, как невиновны все остальные невинные, как Элла, как Паулина. Один я виноват и виновен.

– Значит, невиновна, – тихо повторил Халонен.

– Именно.

– Кто-то сказал, что, когда мы пересекаем определенный возраст, мы все утрачиваем невинность. И, как по-вашему, в каком возрасте это случается?

Я посмотрел в сторону, затем опять на Халонена. Его лицо ничего не выражало.

– Не время для философских бесед, – ответил я. – Да и нет у меня ответа.

– Вот и у меня нет, поэтому и спрашиваю. Знаете, еще почему спрашиваю?

– Ума не приложу.

– Такая у меня работа.

– Забавно.

– А какая у вас работа?

– Думаю, не слишком отличная от этого.

Комната вдруг стала маленькой, но я не мог не спросить:

– Вы кого-то подозреваете в случившемся в Суомалахти?

– Почему вопрос?

– Потому что такая у меня работа.

По его лицу прошла почти незаметная улыбка.

– Может, вы о чем-то вспомнили? Может, все же видели там кого-нибудь?

– То есть вы никого не подозреваете.

– Без комментариев.

Тишина.

– В любом случае спасибо за встречу и разговор, – сказал он. – Главное, что мы понимаем друг друга.

На этот раз Халонен выполнил свой поворот назад полностью. Уходя, он оставил дверь открытой и исчез между стен. Я подождал немного, потом сходил, чтобы убедиться в том, что он действительно ушел, потом достал из кармана телефон и на остатках заряда аккумулятора сделал всего один звонок.

Старший констебль говорил о трех случаях смерти и об одном покушении. Так оно и было. Гиорги Себрински совершил самоубийство, выбросившись с балкона верхнего этажа дома, где он проживал. Упал с высоты семидесяти метров. Тогда внизу было прилично снега, но это не слишком смягчило падение.

А ведь Халонен помог мне начать мыслить сосредоточенней. Конечно, он был убежден, что в деле замешаны Маарит и ее предполагаемые активисты, и это было весьма логично.

Вопрос: кто желает уничтожить все руководство горной компании?

Ответ: тот, кто знает, что они виновны в совершении чего-то жуткого и непростительного, и хочет создать прецедент.

А значит: активисты всегда действовали, поправ закон и порядок, а сейчас они вообще повысили эффективность своей деятельности, вынесли ее, так сказать, на новый уровень.

Не знаю, были ли у Халонена какие-либо доказательства или нет, но если и были, то о них он мне ничего не сказал. Да, и не важно, ибо его взгляд различает близкое и логичное, а смотрит слишком далеко.

Трое погибших: Кармио, Стилсон, Себрински.

Один пострадавший: Матти Мали.

Остался только Ханну Валтонен.

5

Для восьми утра тут было оживленно: паркетники развозили детей по школам и языковым детским садам, сидящие в универсалах успешные директора по продажам с тугими галстуками на шеях отправляли любовные послания своим тайным пассиям, расплескивая кофе на отутюженные женами брюки.

Такси припарковалось за пустой полицейской машиной. Водитель перенес взгляд на зеркало заднего вида и спросил, правильный ли адрес. Номер дома правильный, ответил я ему и заплатил. Вышел из машины и пошел к двухэтажному каменному зданию из светлого камня.

Выпавший ночью снег скрипел под ногами. В пригородах всегда дышится легко. Дорога еще не была расчищена, так что пришлось идти по колее. Окна домов были по большей части темными, дворы пустынны – у их владельцев начались горячие будни. У всех, кроме Ханну Валтонена.

Дом стоял на возвышении, съезд со двора выходил прямо на улицу. В нижнем этаже был встроенный гараж, перед которым стоял припаркованный белый «икс-пятый» и карета «скорой помощи». Вряд ли речь шла о спешном вызове: в кабине и салоне «скорой» никого не было, в машине лежали пухлые дорожные сумки, кожаный «дипломат» – кто-то явно собирался уезжать.

Меня остановили только у открытой двери в гараж.

Это было просторное помещение с высоким потолком, поделенное на два бокса. В правом стоял красивый «Триумф Спитфайр», по стенам – стеллажи с инструментами – все здесь явно для ценителя автомобилей. В левом – пусто, только полицейские и врачи «скорой помощи» и объемный серый пластиковый пакет, в какие укладывают тела. Над ним с крыши свисала метровой длины веревка с обрезанным концом.

– Простите, вы кто такой? – спросил у меня здоровяк-полицейский, что помоложе. – Вы родственник?

– Нет.

– Прошу вас выйти отсюда.

– Что тут произошло?

Однако он уже стоял около меня и держал за плечо. Прежде чем я заметил, мы уже вышли в одном направлении – из гаража во двор. Я остановился.

– Позволю себе поинтересоваться, что здесь произошло.

– Здесь зафиксирован случай смерти.

Он выпустил мое плечо. Сразу же стало комфортней.

– Пожалуйста, покиньте!

– Ханну Валтонен?

Полицейский взглянул на меня, его рука начала подниматься вверх. Я попятился: «Не нужно. Уйду сам».

Вернулся на дорогу. Завязал шарф, застегнул куртку, достал из сумки шапочку и перчатки и пошел на остановку.