Книга Найти и обезглавить! Том 1 - Роман Глушков

– Глупый малыш! – снисходительно улыбнулась мне Псина, разве что по голове при этом не погладила. – Без тебя мне придется быть плохой девочкой и грабить Штейрхоффа, что ему вряд ли понравится. А с тобой я могу получить то, что мне надо, не ссорясь с банкиром и его стражей… Хотя нет, об этом поздно волноваться. Кое с кем я уже поссорилась, и теперь мне хочешь не хочешь придется просить у сира Магнуса прощения…

Глава 22

Идти невесть куда за проводником, не вызывающим доверия, мне не хотелось. Да и Баррелию, судя по его настороженному виду – тоже. Но он все-таки решил последовать за канафиркой в ее логово. И мне не оставалось ничего иного, кроме как составить ему компанию.

Псина облюбовала такой же малоприметный двухэтажный дом, в каком прятались и мы. Только наш стоял на площади у замка Штейрхоффов, а убежище канафирки располагалось дальше – на одной из улочек, что выходили на эту площадь. Что выглядело странно, поскольку наблюдать за нею и за замком отсюда было уже нельзя.

Внутри этого дома также царил разгром, а на полу виднелись широкие кровавые полосы, сходящиеся у подвальной лестницы. По всем признакам, здесь недавно убили нескольких человек, а затем их трупы уволокли в подвал. Где они, очевидно, теперь и валялись.

– Я тут ни при чем, – заявила в свое оправдание Вездесущая, заметив, как мы с ван Бьером разглядываем испачканный кровью пол. – Когда я сюда пришла, это милое семейство было уже полностью вырезано. А я здесь лишь немного прибралась, чтобы не запинаться за мертвецов, вот и все.

Похоже, она говорила правду. Учини она эту резню, ее одежда была бы заляпана кровью, а заниматься стиркой неряха-Псина явно не стала бы. Запекшаяся кровь виднелась у нее на сапогах и только. Но неряшливость ее одежды еще не говорила о том, что она была неаккуратна и как убийца. Напротив, раз уж она состояла в Плеяде, значит, и умела резать глотки, не оставляя на себе компрометирующих улик.

– И чем ты собиралась нас удивить? – спросил кригариец, осмотрев разгромленные комнаты.

– Идем за мной, – ответила Вездесущая. И, подперев входную дверь комодом, направилась к лестнице, ведущей наверх.

Удивить она нас не удивила, но заинтриговала – это да.

В единственной на втором этаже комнате находился человек. И не мертвый, а живой, хотя видок у него был не слишком бодрый. А кто бы на его месте выглядел иначе, если бы его подвесили за руки на веревке к потолочной балке? Да так, что он смог касаться пола лишь носками сапог.

Пленником канафирки оказался тщедушный плешивый мужичонка средних лет. Одежда на нем была поношенной, но сам он точно не являлся ремесленником или иным работягой. Кто-кто, а я мог отличить человека, занимающегося непыльным трудом и живущего на хозяйских харчах, от того, кто зарабатывает свой хлеб от зари до зари в поте лица.

– Это – Кугель! – представила нам мужичонку Псина. – Он – посыльный Штейрхоффа. А в подвале этого дома есть вход в подземный тоннель. По нему Кугель покидал замок и возвращался обратно к хозяину с новостями и письмами от других Семей. Кугелю не повезло: он был недостаточно осторожен и позволил мне себя выследить. Зато ему повезло в другом: его выследила я, а не хойделандеры. Ну а мне нет резона ни убивать его, ни избивать. Наоборот, я из кожи вон лезу, желая доказать ему, что сейчас я – его лучший и единственный друг! Да только вот досада – Кугель наотрез отказывается мне верить! И так сильно рвется задать деру, что мне даже пришлось его связать. Но это – ради его же блага, а вовсе не из-за желания причинить ему боль. Так, Кугель? Я ведь не вру?

– Да пошла ты к гномьей матери, канафирская дрянь! – выругался пленник. Надо заметить, на лице у него и впрямь отсутствовали следы побоев. И дерзил он довольно смело – так, как явно не дерзил бы, задайся Вездесущая целью вышибить из него гонор. – Я тебе двадцать раз сказал и снова повторю: даже не мечтай! Ты войдешь в тоннель только через мой труп!

– Не понимаю, почему ты этого так боишься, – пожала плечами Вездесущая. – Я – всего одна, а тоннель стережет взвод кондотьеров. Они проведут меня к Штейрхоффу, мы с ним обсудим интересующие меня вопросы, а потом я откланяюсь и уйду. И зачем мне переступать через твой труп, если мы можем войти в замок вместе, живые, здоровые и будучи друзьями?

– Если тебе нужен сир Магнус, подойди к воротам замка, доложи о себе привратникам и попроси о встрече, – ответил Кугель. – Что, трудновато это сегодня? Ну извини, больше ничем не могу помочь! А этот тоннель прорыт только для служебных нужд. Он не предназначен для посторонних.

– А для клиентов банка при крайней необходимости он может быть открыт? – спросила Псина.

– Все зависит от важности дела, – ответил посланник после недолгой паузы. – Только ты – не наш клиент. Потому что иначе ты предъявила бы мне доказательство этому, а не ходила вокруг да около.

– Ты прав, – согласилась канафирка. – Но, к счастью для нас обоих, я привела тебе вашего клиента. И не простого, а очень даже важного.

– Важного?! Среди наших вкладчиков нет бандитов с большой дороги! – Кугель уставился на Баррелия и на меня с нескрываемым презрением. Что было вполне объяснимо. Угодив с корабля на бал – то есть сунувшись прямиком с дороги в здешнее пекло, – мы с монахом не успели привести себя в порядок. И потому выглядели сейчас не лучшим образом.

– Да как ты смеешь называть меня бандитом, посыльный! – Верилось с трудом, но это действительно выкрикнул не ван Бьер, а я. – Меня – законного наследника гранд-канцлера Дорхейвена, что доверил вашему банку свои капиталы?! И что я же слышу теперь, придя к сиру Магнусу уладить дела моего покойного отца? Как какой-то слуга прилюдно наносит мне оскорбление?!

Мой безвременно скончавшийся папаша успел преподать мне не так уж много жизненных уроков. Но это была как раз его школа. «Обнаглевших слуг нужно ставить на место немедля! Если они не понимают слов – не увещевай их, а просто бей им в рожу!» – бывало, говаривал он. Но во дворце я никогда ни на кого не орал. И тем паче никого не бил, поскольку наши слуги были вышколены отцом на совесть. И вот теперь неожиданно для себя я, столкнувшись с грубостью, вспомнил о своем высоком происхождении. И выдал Кугелю гневную отповедь, пускай даже это мы были здесь неправы, удерживая его в плену.

Ван Бьер и Псина уставились на меня так, словно я выпрыгнул перед ними из печки. Я подумал, что такую выходку кригариец мне точно не простит. Но он, к моему удивлению, ничуть не рассердился. Напротив, ухмыльнулся и покивал в знак одобрения.

Вездесущая облизнула губы и тоже расплылась в улыбке. Хотя улыбалась она жутковато, и в ином случае я бы засомневался, выражает она этим удовольствие или желает меня искусать.

Почему оба они так благосклонно отнеслись к моим крикам, выяснилось после того, как на них отреагировал Кугель, с которого вмиг слетела вся его спесь.

– Так вы, юный сир, что… и в самом деле Шон Гилберт-младший? – Он часто-часто заморгал и задергался. Так, словно ощутил вину от того, что не может принять более приличествующую слуге позу. – А что вы сразу-то не сказали? Откуда же я мог вас узнать, если вы молчали-то?