Книга Клиника любви - Мария Воронова

— Почему? — удивился он.

— Я занималась физическим трудом и еще не успела побывать в душе.

Он демонстративно плюхнулся на скамейку и сообщил:

— От вас пахнет только весной и свежестью, — после чего раскинул длинные ноги в запачканных землей остроносых ботинках и закурил.

— Видели бы нас сейчас студенты! — засмеялась Саня.

— Вы лучше посмотрите на нашего заведующего!

Криворучко на пару с Тамарой Семеновной увлеченно красили белой краской бордюрный камень. Они сидели на корточках бок о бок и медленно водили кистями, иногда окуная их в стоявшую рядом банку. Они о чем-то беседовали, и Криворучко то и дело приближал свои губы к уху Тамары Семеновны.

«Вот дают старички!» — весело подумала Саня, и тут профессор снял перчатку, оглянулся и заправил непокорный локон Тамары Семеновны под капроновый с люрексом платочек.

Саня поспешно отвела глаза.

— Как хорошо-то, Господи! — сказал Миллер. — Сидел бы с вами и сидел.

— Но давайте все-таки пойдем отсюда, пока для нас еще какой-нибудь работы не нашли. — Саня с сожалением поднялась со скамейки.

— Вы правы. — Миллер поднялся следом. — Хорошенького понемножку.

Не привыкшие к физической нагрузке мышцы болели у обоих. Кряхтя, они направились к крыльцу.

— Нужно принять теплый душ, — сказал Миллер, покосившись на Саню. — И не только из гигиенических соображений, а чтобы растворить в мышцах молочную кислоту. Иначе я не знаю, как завтра буду двигаться.

Чтобы не мыться в спешке, в душевой Саня пропустила Миллера вперед.

А потом долго стояла под горячим душем и мылась найденным тут же кусочком хозяйственного мыла, стараясь не думать, откуда он взялся и что им мыли до этого.

О карьере застиранного до дыр, но отглаженного полотенца, которое Тамара Семеновна выдала ей вместе со старым белым халатом, она тоже предпочла не размышлять.

Уверенная, что никого не встретит по дороге в ординаторскую, она вышла из душевой в халате и с полотенцем на волосах. Но на подоконнике сидел Миллер с газетой в руках.

— Наконец-то! — сказал он раздраженно, скатывая газету в трубочку и похлопывая этой трубочкой по ладони. — Я уже подумал, что вы растворились без осадка.

— Но я же не знала, что вы ждете меня, — растерялась Саня, стаскивая с головы полотенце.

— Я жду вас, чтобы вместе выпить то, что Бог послал, — объяснил он.

— А что он послал?

— Увидите, — загадочно сказал Миллер. — Но сначала помогите мне встать.

Она подставила ему плечо, и профессор, шепотом помянув чью-то мать, принял вертикальное положение. Рука об руку они доковыляли до его кабинета. Закрыв дверь на задвижку, Миллер достал бутылку вина и бокалы.

Саня плохо разбиралась в винах, но, судя по строгой этикетке с французской надписью, вино было дорогим и пижонским. Никак не реагируя на Санины крики с призывом сохранить раритет, Миллер азартно расковыривал ножом пластик на горлышке. Увидев, что бутылка утратила товарный вид и уже не сможет использоваться в качестве взятки для канцелярских работников, Саня успокоилась. Почему бы и не отведать хоть раз в жизни благородного напитка?

— Слушайте, — вдруг сказал Миллер, поставив откупоренную бутылку на стол, — я же первый раз в жизни вижу вас не в брюках. Ну и ноги у вас, это же кошмар вообще!

Саня давно не обижалась на замечания по поводу собственной внешности, но тут почувствовала настоящую обиду. Пока она придумывала достойный ответ, Миллер, глядя на ее ноги, задумчиво повторил:

— Ну да, кошмар. Вот никогда бы не подумал, что влюблюсь в женщину с такими ногами.

— Не поняла, — сказала Саня.

— Я в вас влюбился, — грустно сообщил он.

Сане уже так давно никто не признавался в любви, что она забыла, как полагается себя вести в таких случаях. Признание Миллера не было для нее такой уж неожиданностью: в последнее время она смутно подозревала, что нравится ему, но относила это ощущение на счет своей самонадеянности.

— Закройте рот, — скомандовал он, подавая ей бокал вина. — Вы думаете, я шучу, что ли?

Она энергично закивала и сделала несколько глотков.

Когда-то она думала, что они могли бы составить хорошую пару…

Она пришла в клинику сразу после возвращения из Чечни. Тогда она была достаточно молода и глупа, чтобы думать, что Бог награждает каждого по делам его. И она решила, что красивый, умный и перспективный Миллер будет ей достойным призом за почти полтора года войны. Некоторое время она пребывала в полной уверенности, что раз она этого захотела, на небесах просто обязаны выполнить ее желание. Увы, Миллер никак не выделял ее среди других женщин. Даже ее профессионализм он оценил гораздо позже, через пару лет совместной работы.

Она повздыхала, поплакала, да и успокоилась, постановив, что Миллер был ее последней юношеской влюбленностью, а теперь она навсегда избавилась от этой болезни.

Но через несколько лет болезнь дала короткий рецидив. Это произошло, когда Саня узнала, что у Миллера роман с фотомоделью. Не зная, что фотомодель — ее школьная подруга Наташка Кузнецова, она пылала черной завистью к этой наверняка глупой, эгоистичной стерве, которой досталось от жизни все: и красота, и любовь. А умная, самоотверженная и добрая Саня оказалась никому не нужна! Но ведь ясно же, что для Миллера было бы гораздо лучше ухаживать за ней, Саней. Для него же самого!

Потом прошло и это. Саня повзрослела и как-то потихоньку привыкла ничего не ждать от жизни. И вдруг теперь, когда она уже смирилась с одиночеством…

Миллер сел рядом с ней на диван.

— Вы меня просто шокировали, — честно призналась Саня, закуривая. Закурила она для того, чтобы он сразу не полез целоваться. — Я даже не знаю, стоит ли мне радоваться…

— Я и сам не рад, — сказал Миллер. — А если вы думаете, что любить очень приятно и весело, значит, вы никогда не любили. Мне так больно, Саша. И давайте наконец перейдем на ты.

Она старательно пыхтела своей сигареткой, а он просто сидел рядом и молча глядел в пол.

И тогда ей стало жалко его. И она обняла его сама.

Они долго целовались, а потом Миллер начал расстегивать на ней халат. Саня удержала его руки.

— Ты не хочешь? — растерялся он.

— Я просто боюсь.

— Я тоже боюсь. Вдруг тебе не понравится со мной? Может быть, нам сначала пожениться?

— Загс уже не работает, — засмеялась она. — А завтра воскресенье.

— Значит, в понедельник, да? Доживем до понедельника?

Он протянул руку за бутылкой, и они стали пить из горлышка, отхлебывая по очереди, как подростки. Будучи школьницами, они с Наташкой вот так пили свою первую бутылку вина… Это неожиданное воспоминание заставило Саню вскочить с дивана.