Книга Мифы инков и майя - Льюис Спенс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хун-Апу посмотрел вокруг и, заметив огромную горную вершину, указал на нее. «Как ты думаешь, ты сможешь обрушить эту гору?» — спросил он.
«Легче легкого, — ответил, громко рассмеявшись, Кабракан. — Пойдемте к ней».
«Но сначала ты должен поесть, — сказал Хун-Апу. — Ты с утра не ел, а такое великое дело нельзя довести до конца, если постишься».
Великан причмокнул губами. «Вы правы, — сказал он, бросив голодный взгляд. Кабракан был одним из тех людей, что всегда голоден. — Но что у вас есть, чтобы покормить меня?»
«С собой у нас ничего нет», — сказал Хун-Апу.
«Уф! — прорычал Кабракан. — И хороши же вы! Спрашиваете меня, что я буду есть, а потом говорите, что у вас ничего нет». И в гневе он схватил одну из небольших гор и бросил ее в море, так что волны всплеснули до неба.
«Да ладно, — сказал Хун-Апу, — не сердись. У нас с собой наши духовые трубки, и мы подстрелим тебе птицу на обед».
Услышав это, Кабракан немного поутих.
«Почему вы сразу об этом не сказали? — прорычал он. — Давайте поживее, а то я голоден».
Как раз в этот момент над их головой пролетала большая птица, и Хун-Апу и Шбаланкуэ поднесли свои духовые трубки ко ртам. Дротики быстро взвились вверх и оба попали в птицу, которая, кувыркаясь в воздухе, упала к ногам Кабракана.
«Замечательно, замечательно! — воскликнул великан. — А вы и впрямь ловкие ребята!» И, схватив убитую птицу, он собрался съесть ее сырой, когда Хун-Апу остановил его.
«Погоди-ка, — сказал он. — Она будет гораздо вкуснее, если ее приготовить». И он начал тереть друг о друга две палочки, а Шбаланкуэ он велел собрать немного сухого хвороста, и вскоре огонь уже пылал.
Птицу подвесили над огнем, и через непродолжительное время аппетитный запах защекотал ноздри великана, который стоял и наблюдал за готовкой голодными глазами и истекал слюной.
Прежде чем поместить птицу для приготовления над огнем, Хун-Апу смазал ее перья толстым слоем глины.
Индейцы в некоторых частях Центральной Америки и по сей день делают так, чтобы, когда глина высохнет от жара огня, перья отвалились вместе с ней, оставив птичье мясо готовым к употреблению. Но Хун-Апу сделал это специально. Глина, которой он обмазал перья птицы, была отравленной и называлась tizate; ее частицы глубоко проникли в мясо птицы.
Когда аппетитное блюдо было готово, он отдал его Кабракану, который быстро проглотил его.
«А теперь, — сказал Хун-Апу, — пойдемте к той высокой горе и посмотрим, сможешь ли ты поднять ее, как ты хвастаешься».
Но Кабракан уже почувствовал непонятную острую боль.
«Что это? — спросил он, проводя рукой по лбу. — Кажется, я не вижу гору, о которой ты говоришь».
«Чепуха, — сказал Хун-Апу. — Вон там она. Видишь? К востоку отсюда».
«Что-то мои глаза затуманены сегодня с утра», — ответил великан.
«Да не в этом дело, — сказал Хун-Апу. — Ты похвастался, что можешь поднять эту гору, а теперь боишься попробовать сделать это».
«Говорю же тебе, — сказал Кабракан, — что мне трудно видеть. Ты отведешь меня к горе?»
«Конечно, — сказал Хун-Апу, протягивая ему руку, и через несколько шагов они уже были у подножия вершины.
«Ну а теперь, — сказал Хун-Апу, — посмотрим, что ты сможешь сделать, хвастунишка».
Кабракан тупо смотрел на громаду, высившуюся перед ним. Его колени так тряслись и стучали друг о друга, что этот звук был похож на звуки военного барабана, пот лился у него со лба и небольшим ручьем сбегал по склону горы.
«Ну, давай! — насмешливо закричал Хун-Апу. — Ты будешь поднимать гору или нет?»
«Он не может, — презрительно сказал Шбаланкуэ. — Я знал, что он не сможет».
Кабракан встряхнулся, делая последнее услилие, чтобы собраться с силами, но все напрасно. Яд устремился в его кровь, и со стоном он упал замертво перед братьями.
Так погиб последний из земных великанов Гватемалы, уничтожить которых были посланы Хун-Апу и Шбаланкуэ.
Вторая книга «Пополь Вух» в общих чертах обрисовывает историю богов-героев Хуна-Апу и Шбаланкуэ. В ней рассказывается о том, что Шпийякок и Шмукане, боготец и богиня-мать, имели двоих сыновей, Хунхуна-Апу и Вукуба-Хунапу. Первому из них его жена Шбакийяло родила двоих сыновей, Хунбаца и Хунчоуэна. Все члены этой семьи питали слабость к местной игре в мяч — возможно, это была мексиканско-майяская игра в tlachtli — напоминающей хоккей. Аборигены Центральной Америки были заядлыми любителями этой забавы, и многочисленные следы площадок для игры в tlachtli можно найти среди развалин городов на Юкатане и в Гватемале. Смысл игры заключался в том, чтобы загнать мяч в небольшое отверстие, проделанное в камне круглой формы, или в ворота, а игрок, которому удалось проделать это, мог требовать у зрителей всю их одежду и драгоценности. Игра, как уже сказано, была чрезвычайно популярна в Центральной Америке в древности, и есть основания полагать, что между различными городами-государствами проходили матчи, сопровождавшиеся такой же горячей поддержкой болельщиков и соперничеством, как и футбольные матчи наших дней.
Однажды Хунхун-Апу и Вукуб-Хунапу играли в мяч и не заметили, как оказались в окрестностях царства Шибалба (Гадес или Аид у народа киче). Правители этой обители скорби увидели в этом возможность захватить братьев в плен и вызвали их на игру в мяч. Этот вызов правители ада Хун-Каме и Вукуб-Каме послали с четырьмя гонцами в образе сов. Братья приняли вызов и, простившись со своей матерью Шмукане, со своими сыновьями и племянниками, последовали за пернатыми гонцами вниз по склону горы, который вел в Преисподнюю.
Американский индеец серьезен и молчалив. Если и есть что-то, чего он боится и не любит больше всего, то это насмешка. Его суровой и надменной натуре она кажется чем-то, что унижает его достоинство и проявляет неуважение к его мужским качествам. Братья-герои недолго пробыли в Шибалбе, когда поняли, что владыки подземного царства имели намерение одурачить их и подвергнуть всяческим оскорблениям. Переправившись через кровавую реку, они пришли к дворцу владык Шибалбы, где и увидели две фигуры, сидящие перед ними. Думая, что это Хун-Каме и Вукуб-Каме, они приветствовали их приличествующим образом, но с досадой обнаружили, что свое приветствие адресовали деревянным истуканам. Это вызывало грубые издевки со стороны обитателей Шибалбы, которые подняли братьев на смех. Затем их пригласили занять почетные места. К своему ужасу, они увидели, что это раскаленный камень, — и это вызвало безграничное веселье у обитателей подземного мира. Затем их заточили в Дом Мрака, где принесли в жертву и похоронили. Но голову Хунхуна-Апу повесили на дереве, с ветвей которого свешивались тыквы, так похожие на ужасный трофей, что были неотличимы от него. Вышел указ, чтобы никто в Шибалбе не ел плодов с того дерева. Но владыки Шибалбы не сумели предусмотреть женское любопытство и его непреодолимую тягу ко всему запретному.
