Книга Когда сбываются мечты - Альенде Эстель

– Твои движения нужны мне как воздух, которым я дышу, – продолжал Антонио.

– Твоя любовь, будто платье, прекрасно облегающее мое тело, – отвечала ему Селеста, быстро шагая по улице Майорки к собору Святого семейства. – Я всегда знаю, что ты будешь говорить и делать, потому что мы с тобой – единое целое.

– Мы – гармония, наш союз – это мелодия без единой фальшивой ноты, – говорил Антонио, стоя у Саграда Фамилия, любуясь недостроенным творением своим. Он ждал свою возлюбленную, вглядываясь в силуэты проходящих мимо людей, досадуя на проносящиеся мимо трамваи, на мгновения, отнимавшие у него возможность наблюдать за противоположной стороной улицы.

Селеста торопилась, теплый ветер, дувший ей в лицо, был так весел и беспечен, что развеял ее тоску и грустные мысли. Она невольно заразилась этим легким весенним настроением. Любовь придавала ей сил. Она увидела Антонио, он тоже заметил ее, замахал руками. Она бросилась к нему, перебегая через трамвайные пути. Когда они оказались рядом, Гауди улыбнулся и сказал:

– Я рад, что ты пришла.

Эта простая и короткая фраза чуть не заставила ее расплакаться. Она тоже нежно любила его, и каждое доказательство взаимности их чувств наполняло ее сердце радостью.

И вот он рядом, такой желанный и манящий. Он вежливо протягивает ей руку, не нарушая хрупкой дипломатии долгой разлуки. Она послушно утопает в его теплой ладони своими прохладными пальцами. От этого рукопожатия у нее туманится взор. Ей кажется, что она с ним рядом на огромной кровати, согреваемая его взглядом, дыханием, ласками. Быть может, он тоже видит эту картину и хочет разглядеть все до последней мелочи. Он едва потянул ее руку к себе, и она коснулась его щеки. Он вдохнул аромат ее волос, дотронувшись губами до щеки. Вся эта сцена была соткана их общими фантазиями и не могла быть другой, и все же Селеста была удивлена его порыву. Ведь она написала ему длинное и полное слез письмо, потому что произнести вслух горькую правду она была не в силах. Она постаралась объяснить всю ирреальность происходящего, но разве чувства можно облечь в слова? Она писала, что прекрасно понимает, он хочет большего, она нужна ему вся, целиком, без остатка, и для него это очень важно. Молодая женщина чувствовала, что у этого порывистого и живущего эмоциями гения хватит тепла и желания, чтобы она могла полностью раствориться в них. Но они не могли соединиться, она была от него так пугающе далека. Но сейчас никто не мог бы поверить, что их разделяет расстояние длиной в столетие.

– Скорее, поедем, – голос Антонио звучал привычно мягко. Он тянул ее за руку, увлекая за собой, совсем как в ее сегодняшнем сне.

Они ехали в небольшой городок недалеко от Барселоны. В последнее время Антонио часто бывал здесь, и хотел показать девушке то место, которым был очарован. Добравшись до центра города, они поселились в гостинице в предварительно заказанных Антонио отдельных номерах. Поднявшись к себе, Селеста не спеша приняла душ. Надев легкое белоснежное платье, она посмотрелась в зеркало и улыбнулась своему отражению. Она была похожа на снежную королеву, поправила прическу и макияж и спустилась вниз, в холл гостиницы, где ее ждал Антонио, чтобы отправиться ужинать. Увидев ее, архитектор подумал, что очень хотел бы сейчас иметь под рукой бумагу и карандаш, чтобы нарисовать ее портрет, чтобы запомнить ее такой. Когда она подошла к нему, он улыбнулся и поднял вверх большой палец. Селеста знала, что выглядит великолепно, но такой искренний жест восхищения обрадовал ее.

Он привел ее в уютное прибрежное кафе. Селеста села так, чтобы видеть море, но чтобы лучи заходящего солнца не касались ее белой кожи. Скрытая тенью плетеной крыши, она смотрела на Гауди и улыбалась. Она заказала кофе, а Антонио несколько раз просил принести ему виски со льдом. Он втайне надеялся, что крепкий алкоголь поможет ему снять с себя ответственность за продолжение вечера. Селеста почувствовала его волнение, и наблюдала, как он старается унять колотившую его дрожь желания. Постепенно его трепет передался и ей. Она позволила ему немного опьянеть. Бедняжка, он не мог бы перенести горечь неизбежного расставания с ней без подобной анестезии. Антонио глотал обжигающий крепкий виски и думал, что их вселенная могла бы уместиться на дне стакана, ведь они были только вдвоем во всем белом свете. Они сидели и смотрели на море, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами, он гладил ее пальцы.

Наконец он спросил:

– Почему ты никогда не рассказываешь о своих родителях?

Селеста печально вздохнула и сказала:

– Потому что это грустная история. Мой отец был родом из Америки. Успешный бизнесмен, основавший одну из крупных фармацевтических компаний. Он был свободолюбивым и независимым человеком, всю жизнь проводил между Америкой, где руководил компанией, и Швейцарией, где купил небольшой дом у Женевского озера. Там жили мы, его дети, и наша мать. Отец любил Швейцарию, он говорил, она близка ему по духу, свободная и соблюдающая нейтралитет. Но бывал в этой маленькой стране он очень редко. Почти все лето он проводил на Лазурном берегу. Там он участвовал в регатах вместе со своим другом, который был шкипером на его яхте.

– А какие у вас были отношения?

– Честно сказать, я плохо его помню. Он был высоким, добрым, таким, как ты. А еще мне нравилось брать его большую теплую ладонь обеими руками и играть с ней, будто это мягкая игрушка. Отец часто брал меня с собой в свои заграничные поездки, хотел, чтобы я посмотрела мир, воспитывал во мне дух свободы и независимости. Брат тогда был совсем маленьким и всегда оставался дома с матерью и няней, а мы путешествовали. В Европе и Америке мы останавливались в шикарных дорогих отелях в разных городах. Мы смотрели, как живут люди в разных уголках Земли. Отцу нравилась моя компания, и мне тоже было очень весело, я часто вспоминаю его и скучаю по тем временам.

Антонио понимающе улыбнулся, Селеста замолчала и отвела глаза. Следующие слова дались ей с большим трудом.

– Отец погиб, его яхта попала в шторм и затонула. Мне было тогда десять лет. С тех пор я очень боюсь моря, – призналась она, взглянув на приближающуюся к ним волну, когда-то поглотившую любимого ею человека.

Антонио тоже смотрел на море. То и дело накатывающие волны успокаивали его, напоминая о том, что все в этом мире проходит. Он слушал эту красавицу, наслаждаясь звуками ее голоса, и думал о том, что и его счастье, скорее всего, недолговечно.

– Наверное, моя мать предчувствовала эту беду, – после долгой паузы продолжила девушка. – Я помню, что в тот раз я очень хотела отправиться с отцом, но она оставила меня дома, сказав, что не вполне здорова. Правду говорят, сердце матери не обманешь. Она очень любила отца, и после его гибели стала почти затворницей, перестала куда-либо выходить и все время проводила дома. Конечно, у нее были любовники, она принимала у себя интересных людей, местных и приезжих знаменитостей, художников, поэтов, но никто из них не мог завоевать ее сердце, оно навсегда принадлежало моему отцу.

– А что с ней сейчас? – поинтересовался Антонио.

– Однажды, – задумчиво проговорила Селеста, – спустя три года после смерти отца, возвратившись с рынка, экономка обнаружила мою мать, лежащую на полу у лестницы. Она уже не дышала.