Книга Бой неизбежен! - Питер Ч. Смит

«9 сентября в 9.00 самолет-разведчик из Гибралтара сообщил: в гавани только 1 тяжелый корабль; на рейде 20 транспортов; 4 эсминца патрулируют к востоку от пролива».

Позднее пришло уточнение:

«10 сентября, 16.00. В гавани 1 линкор и 1 эсминец. 3 эсминца к востоку от пролива. В 16.00 севернее мыса Фурше 3 эсминца движутся на восток».

9 сентября в 16.00, как и было обещано адмиралом, 6 французских кораблей вышли из гавани Тулона и взяли курс на юго-запад, развив скорость 25 узлов. Ночью они прошли к северу и западу от Балеарских островов, а весь следующий день следовали прямым курсом. К полуночи они прошли мыс Палое возле Картахены и вышли к мысу де Гата. Их все еще никто не видел. В полной темноте эскадра шла кильватерной колонной. Затем французы изменили курс, повернув прямо на запад. Соединение Y в полной тишине мчалось прямо к Гибралтару.

Глава 11.

«Bon voyage»

Адмирал Норт получил телеграмму Хиллгарта 11 сентября в 0.30. Это было уже второе сообщение, полученное из надежного источника. Правда, эта телеграмма имела пометку всего лишь «срочно» и была продублирована Норту, так как главным адресатом числилось Адмиралтейство, и, тем не менее, она требовала срочных мер. Размер эскадры ясно показывал, что французы затевают нечто необычайное. Хиллгарта нельзя обвинять в том, что он поставил не слишком высокий приоритет. Позднее он заявил, что если бы ему сообщили об операции «Менейс», он обязательно поставил бы гриф «особо срочно» и пометку «Первому Морскому Лорду лично».

Но Хиллгарт ничего не знал. Однако адмирал Норт знал об операции «Менейс», хотя получил информацию не официальным путем от Адмиралтейства, а из других источников — от Сомервилла и из перехваченных радиограмм. Профессор Мардер резко критикует Адмиралтейство за то, что оно не проинформировало Норта. Но если Хиллгарт сразу понял, что должен поставить гриф срочности на телеграмму, то почему адмирал Норт не удосужился подумать, зачем это сделано?

Позднее Норт неоднократно излагал причины, почему он так поступил. Прежде всего, он имел все основания думать, что сообщение Гаскойна, пришедшее вчера, и телеграмма Хиллгарта, которая ему была только продублирована, дошли до адресатов. Более того, он мог думать, что телеграммы получены заблаговременно, и у Адмиралтейства имелось достаточно времени, чтобы отреагировать. Первая телеграмма должна прийти на место утром 10 сентября, а вторая — в тот же день ближе к вечеру. Если бы Адмиралтейство решило, что поход французской эскадры таит в себе какую-либо опасность для англичан, то, по мнению Норта, ему приказали бы что-нибудь сделать. Однако он не получил никаких приказов и потому решил, что действия французов не вызвали в Лондоне никакого беспокойства. Поэтому Норт решил оставить французов в покое.

«Тот факт, что я не получил из Адмиралтейства никаких инструкций относительно перехвата этих кораблей даже после телеграммы генерального консула из Танжера, подтвердил все эти заключения. Поэтому я решил не предпринимать никаких действий, чтобы помешать их проходу через пролив, если только Адмиралтейство не прикажет мне перехватить их».

Во-вторых, на основании прежних донесений Хиллгарта и своей информации он убедил сам себя, что французы больше не относятся к англичанам враждебно, а поэтому французская эскадра не представляет угрозы. Более того, он даже предположил, что эти корабли вышли из Тулона, чтобы бежать из сферы влияния Оси, отказавшись подчиняться правительству Виши, которое считалось марионетками фашистов. Если бы такое событие действительно произошло, это было бы просто здорово. Именно попытка вырвать французский флот из лап Оси привела к кровавому инциденту в Мерс-эль-Кебире. Если же французы вдруг решили сделать это сами, без всякого давления извне, это было бы идеальным вариантом. Норт даже высказал предположение, что с французами было заключено секретное соглашение на этот счет, о котором он просто не знает.

«С учетом последних событий мне стало ясно, что это соединение воспользовалось возможность покинуть Тулон и перейти в Касабланку, чтобы бежать из-под контроля немцев и итальянцев».

В-третьих, Норт утверждал, что в результате многочисленных путаных и противоречивых приказов, которые он получал, начиная с июня, у него создалось твердое убеждение, что не следует действовать против вишистских кораблей, если только не будет прямого приказа Адмиралтейства. В любом случае, останавливать можно было только более слабые соединения, а Норт полагал, что эта эскадра превосходит силы, находящиеся в его распоряжении. Поэтому он не мог заставить французов выполнить его приказ, даже если бы такая необходимость возникла.

«Если бы я атаковал французов, они наверняка получили бы мощную воздушную поддержку из Касабланки, в то время как я совершенно не имел самолетов, не считая нескольких старых летающих лодок «Лондон». Более того, Гибралтар подвергся бы сильным бомбардировкам.

Если бы французы стали действовать смело, чего вполне можно было ожидать, даже такой отважный и опытный адмирал, каким я считал Сомервилла, не смог бы выйти из дела без потерь. Бой мог легко завершиться повреждением или даже потоплением «Ринауна», а мы в тот период должны были избегать риска потери линкоров. Такое столкновение прямо противоречило бы пункту 4 телеграммы Адмиралтейства от 2005/9.

Ко всему этому следовало прибавить почти неизбежное вторжение наших кораблей в испанские территориальные воды во время боя. Я должен был постоянно учитывать это, так как мне было известно, что нужен совсем незначительный толчок, чтобы сдвинуть генерала Франко с его позиции невмешательства, заставив присоединиться к Оси».

В-четвертых, даже если Норт и чувствовал, что необходимо что-то сделать, он не мог приказать Соединению Н выйти в море. Это мог сделать только адмирал Сомервилл как командир эскадры, либо Адмиралтейство, которое до сих пор прямо руководило действиями Соединения Н. Более того, адмирал Сомервилл и губернатор Гибралтара генерал Лиддел придерживались такой же точки зрения. «Губернатор сказал мне по телефону, что французы, похоже, наконец-то одумались», — сообщил позднее Норт.

Поэтому он удостоверился, что телеграмма Хиллгарта ушла в Адмиралтейство, и этим ограничился. Позднее он заявил, что эта телеграмма была также передана Сомервиллу на «Ринаун», однако тот подтвердил ее получение только 11 сентября в 8.00. Сомервилл также предложил организовать слежение за французскими кораблями с помощью авиации, чтобы удостовериться, что они повернули на юг, в Касабланку. Кто-то, либо Норт, либо его начальник разведки, приказал двум группам эсминцев начать патрулирование, так как ожидалось появление французов, и сообщить, как только те будут замечены.

«Это был бы вполне естественный поступок со стороны начальника разведывательного отдела командования морскими силами Северной Атлантики после получения телеграммы от морского атташе. Не было никаких свидетельств, что Адмиралтейство встревожено происходящим. Даже если они и разделяли мнение Норта, строить догадки по этому поводу было бы неправильно. Поэтому Норт ничего не сделал, чтобы приготовиться исполнить приказы Адмиралтейства, если таковые поступят».