Книга Это моя земля! - Борис Громов

– Держи, там подписано. И это… для разговора лучше на подоконник сядь, он в помещении почти не ловит…

Вместо ответа Алексей только буркнул себе под нос что-то нечленораздельное и начал набирать номер. Чтобы не напрягать старого товарища, которому, как мне кажется, и без того нелегко, да и разговор предстоит серьезный, выхожу из кабинета в коридор. Там тихо и пусто. Ну да, а что сейчас в штабе делать? Снаружи дел полно, да и времена теперь не те – по кабинетам прохлаждаться некому и некогда. Минут десять я бесцельно бродил по этажу туда и назад, перекатывая по слегка вытертому и очень грязному линолеуму разнокалиберные гильзы, которых и тут хватало. Потом из кабинета вышел Раченков. Серьезный и сосредоточенный, по лицу видно – окончательно принявший какое-то решение и сейчас напряженно обдумывающий варианты его исполнения.

– Вы как сейчас, с нами? – возвращая мне «Иридиум», интересуется он. – Мне подождать?

Я отрицательно мотаю головой.

– Выезжать будем прямо сейчас, но по дороге еще кое-куда заскочить нужно. Так что – нет, не жди.

По лестнице на первый этаж спускаемся и выходим на крыльцо вместе. А вот дальше – расходятся пути-дорожки. Мне – к старому штабу, где ждут меня мои «верные нукеры» и «украденная красавица». А Леха… Да бог его знает… Где у него машина стоит – я не в курсе.

– Ну раз так, погнал я тогда, – протягивает он мне свою широченную ладонь. – Глядишь, и правда успеем до ночи хоть кого-то к вам отправить. Счастливо!

– Береги себя, – коротко киваю я на прощание.

Троица моих подчиненных, вопреки ожиданиям, не в машине кемарит, как это у бойцов ОМОНа обычно принято в свободное время, а в окружении нескольких офицеров из местных загорает на лавочке возле бывшего штабного корпуса, в котором теперь, как я понял, узел связи расположен и тыловики сидят. Хотя скорее – сидели… до того, как началось. Правда, в небрежении моих орлов не обвинить – отмытый УАЗ стоит буквально в нескольких метрах от длинной лавки, на которой происходят дружеские посиделки.

Первым меня замечает Солоха. Встает, подходит и, как обычно, слегка ехидно рапортует:

– Товарищ прапорщик, несчастная жертва ваших ужасных манер успокоена, напоена чаем, накормлена бутербродами и сейчас спит на заднем сиденье.

А, так вот почему они не в машине и не дрыхнут! С «посадочными местами» напряженка образовалась. Ну ничего, бывает. Как там в контракте у нас записано: «Обязуюсь стойко переносить все тяготы и лишения»… Приходится соответствовать.

– Молодец, Андрей, спасибо! – Я делаю вид, что ернического тона не заметил. – Ладно, прощайтесь с собеседниками, будите аккуратно попутчицу и поехали. Нам тут еще…

– Да понятно, – перебивает Солоха. – Все как обычно: «Вставайте, граф, нас ждут великие дела»…

Фух, блин, как же хорошо снова дышать чистым воздухом! Нет, на выезде с территории бригады мне опять пришлось проехаться через гниющий могильник, и, хоть я и старался ехать по собственным следам, машина снаружи снова выглядит… Ну, скажем так, неприглядно и неаппетитно. И наверняка пованивает. Но на вполне приличных пятидесяти – шестидесяти километрах в час (разгоняться быстрее даже при ярком солнечном свете и даже по широкому, совершенно пустому Ярославскому шоссе я теперь не рискую, правильно говорят: «Не буди лихо», в смысле – не создавай самому себе проблем на пустом месте) нас обдувает встречным ветром, и запах в салоне почти не ощущается. А смрадная и липкая, почти осязаемая на ощупь вонь, облаком висящая над военным городком, осталась позади. Женька, уютно устроившая голову на плече Бурова, продолжает спать. Она, как мне кажется, вымоталась настолько, что даже не поняла ничего, когда ее из горизонтального привели в сидячее положение и прижали с двух сторон крепкими мужиками. Только мумыркнула что-то не открывая глаз и устроилась поудобнее. Понятное дело – для себя удобнее, а вот бедный Андрюха сидит теперь – пошевелиться боится, чтоб не разбудить. Бедняга!

Солохе просто так сидеть явно скучно, и он, наклонившись вперед и просунув голову между центральной стойкой и подголовником моего кресла, громким шепотом пересказывает мне все услышанные от софринцев истории. Тимур, который эти самые байки буквально полчаса-час назад уже слышал, бдительно постреливает глазами по сторонам, не убирая рук с крышки ствольной коробки «Печенега». Я – рулю. Все при деле.

Солоху слушать интересно: рассказывает пусть и шепотом, чтоб не разбудить прикорнувшую соседку, но эмоционально и чуть ли не в лицах, будто сам там был и во всем участие принимал. Судя по раздающемуся время от времени справа хмыканью Гумарова, еще и слегка привирает, и что-то от себя придумывает на ходу. Не из злых побуждений, а чисто для красоты картинки и из любви к искусству. Ну да, слегка не приврать – хорошую историю испортить. Так вот, блин, и рождаются легенды, из-за которых столетиями позже историки копья в спорах ломают.

Но даже если поделить рассказанное на два или даже на три, все равно «весело» моим бывшим сослуживцам было. Когда все только начиналось и ни причины, ни масштабы наступившего «упитанного полярного лиса» еще не были известны и не вызывали оторопи и ужаса, бригаду подняли по тревоге и отправили в район славного поселка Николина Гора… Ну да, чем же еще заниматься второму после дивизии Дзержинского[7]по размеру и степени боеготовности (хотя тут еще как посмотреть, «Витязь» – это еще не весь ОДОН, так что по уровню подготовки у Софрино с Реутовым, как мне кажется, вполне себе паритет), как не охраной Рублевки в целом и так же, как и все, пока ни черта толком не понявших, но внезапно обхезавшихся «слуг народа», «столпов» отечественного бизнеса и членов их семей – в частности? Понятно, что важнее задачи нет и быть не может. Поначалу бойцы и офицеры бригады приказ восприняли спокойно. Ну да, в Москве – беспорядки. Пока не шибко массовые, но – кто его знает… То, что разные выступления «разгневанных народных масс» постоянно норовят скатиться к банальным грабежам и погромам – ни для кого из военнослужащих внутренних войск тоже не секрет. Много мы подобного за последние лет пятнадцать повидали: пока одни на полном серьезе, от всей души за социальную справедливость ратуют, другие за их спинами начинают лабазы подламывать… Главное, всегда удивляло последующее искреннее негодование первых: мол, нас-то вы за что? Мы ж из лучших побуждений! Это не мы, это те, вторые, безобразничали… Инфантилизм просто зашкаливает! Такое ощущение, что, когда витрины магазинов битым стеклом зазвенели, а на улицах машины факелами запылали, ОМОНу, по команде «Фас!», больше делать нечего, как вас на «тех» и «не тех» сортировать. Правильно говорят: даже не стой рядом с пидо… э-э-э… «не теми». Есть силы и возможности – отгони их от себя к едрене матери. Нет на это сил – сам отойди, причем как можно дальше. В противном случае попадешь под замес с ними в одной компании… Так, ладно, что-то занесло меня уже немного в сторону.