Книга Крысиная тропа - Василий Веденеев

— Не стоит. Детский сад, парфюмерный магазин, бутик, салон красоты и клинику сразу отбрасываем, не та среда для Петьки-волосатика и Лечо. Остаются кафе, бар и ресторан.

— Ресторан тоже отбросим, — предложил Тур. — Карцев явно рожей не вышел, чтобы ходить по валютным заведениям.

— Да кто его знает? — не согласился Серов. — Мы с тобой к нему в карман не заглядывали, а он, кстати, сказал, что Лечо подписал его на дело за старые долги. Но в первую очередь, естественно, проверим кафе и бар, как наиболее вероятные места появления Лечо.

Владимир захлопнул блокнот, закурил, откинулся на спинку кресла и испытующе поглядел Сергею в глаза.

— Как мы его опознаем? Повезем Карцева? Это дохлый номер: Лечо уже сегодня может узнать о его задержании! Предположим, мы чудом опознали Лечо, но на каком основании его задержать? Карцев от всего отпирается, и ни в одной официальной бумаге кличка Лечо, не говоря уже об его истинном имени, не фигурирует. Мы даже не сможем взять Лечо под наблюдение — нет оснований! Мякишев откажется подписать бумаги и формально будет полностью прав!

Серов сморщился, словно хлебнул уксуса, и с хрустом переломил шариковую ручку, которую вертел в пальцах. Бросив обломки в корзину для бумаг, он сказал с досадой:

— Сам знаю! Не вчера сюда пришел. Значит, надо думать, как все сделать, чтобы комар носа не подточил… Кстати, иди домой, тебе сегодня и так по башке досталось. Отдохни, выспись, а утром отправляйся в поликлинику. Дадут больничный, лечись!

— Это приказ? — улыбнулся Владимир.

— Да!

— Придется подчиниться.

Тур собрал со стола бумаги, убрал их в сейф, оделся и на минуту задержался в дверях, словно ждал, что Сергей его окликнет, предложит вернуться, поставить чайник и вместе помозговать, как достать проклятого Лечо и, наконец, выйти на неуловимого Самвела, — не счесть, сколько раз они так сумерничали, перебрасываясь идеями, в результате которых рождались сложные оперативные комбинации.

Но Серов, отвернувшись, смотрел в окно. Из низких туч вновь начал накрапывать мелкий дождик, быстро превращая серый асфальт в черную лоснящуюся ленту. Владимир тихонько вздохнул и вышел.

Сергей встал, погасил верхний свет, зажег настольную лампу: так уютнее среди казенных столов и сейфов.

Неожиданно затрещал телефон, и Серов настороженно покосился на аппарат — снимать трубку или нет? Вдруг это Лариса, а к разговору с ней он совершенно не готов. Но могут звонить и из дома. Немного поколебавшись, он все-таки снял трубку.

— Слушаю, Серов.

— Это я… Не надо имен. Ты меня узнал?

Ха! Еще бы не узнать чуть хрипловатый, с легким южным акцентом голос старого картежника Эмиля!

— Конечно. Откуда ты звонишь? Место надежное?

— Из таксофона. В будке ужасно воняет мочой, — хмыкнул Эмиль. — Ее можно считать надежным местом? Понимаешь, о ком речь?

— Да-да!

— Его зовут Валерий Папуа. Не «законник», но весьма авторитетная личность в определенных кругах. Я случайно встретил старого знакомого: они чалились вместе на юге несколько лет назад.

— Точно?

— Как в палате мер и весов.

— Надо повидаться. Сможешь послезавтра?

— Место и время прежние? Тогда смогу. Прощай, здесь слишком отвратительно пахнет…

Серов медленно положил трубку.

Итак, неуловимого Самвела зовут Валерий Папуа. Пока известна лишь такая малость, но все равно вышли на его след! Надо срочно запросить Главный информационный центр, пусть поднимут архивы и найдут, где, когда и за что был осужден Папуа. Тогда легче поворошить его старые связи, выяснить все клички, под которыми он скрывался, получить его полные данные и фото.

Ладно, пора домой. А Эмиля при встрече надо настоятельно попросить не говорить «прощай» — это дурная примета: Серов, как и многие люди опасных профессий, был немного суеверен…

Утром, вернувшись с совещания у руководства, Сергей с удивлением обнаружил в кабинете Тура — тот с невозмутимым видом сидел за столом и старательно занимался служебными бумагами.

— Ты был у врача? — подозрительно посмотрел на него Серов.

— Да, наша ведомственная поликлиника работает с восьми утра, товарищ майор.

— Не ерничай! Что сказал врач?

— Предложили освободить от служебных обязанностей на три дня, но, в общем-то, не нашли ничего серьезного. Бровь зашивать не нужно, сотрясения мозга нет, а припухлость и синяк пройдут.

Сергей бросил папку на стол, сел в кресло и, выделяя каждое слово, отчеканил:

— Вали отсюда! И чтобы три дня я тебя не видел! На хрен мне нужен твой патриотизм!

— А Мякишев? — напомнил Тур.

— Ему скажу, что отправил тебя в округ со срочным заданием. Все, кончай пререкаться! Уходи и лечись.

— А ты чего собираешься делать? — нехотя собирая бумаги, спросил Володька. — Может, и я понадоблюсь?

— Поеду к Римше, в «Гелиос», — не стал скрывать Серов.

— Не вызываешь к себе? Экономишь время или тебя интересует его берлога? — прищурился Тур и попросил: — Возьми меня с собой.

— С твой подбитой рожей только иностранных коммерсантов пугать.

— Тоже мне иностранцы, — фыркнул Володька.

— Ладно, пошли, энтузиаст, — Серов хлопнул его по плечу. — Я ведь звонил в поликлинику, справлялся, был ты там или нет. Зная мои привычки, мог бы это предусмотреть. Поэтому я знаю, что больничный у тебя на руках. Сейчас довезу до дома и отлеживайся.

— Ты большой души человек! — молитвенно сложил руки Тур.

— Будешь издеваться, дам по шее, — набычился Сергей.

Они прошли длинным коридором, спустились по широкой лестнице с забранными частой сеткой пролетами между этажами, вышли на улицу и, обогнув здание, оказались в переулке, где Серов оставил служебные «жигули». Через двадцать минут высадил Тура около его дома — Володька жил на Пресне. Спустя еще минут пятнадцать Сергей остановил машину неподалеку от Арбата.

За массивной стальной дверью представительства «Гелиоса» стоял охранник. Не желая пререкаться, Серов показал удостоверение и сообщил, что у него назначена встреча с господином Римшей.

Охранник нажал клавишу интеркома, и через несколько минут в вестибюль спустилась некрасивая худая женщина в больших очках. Она провела Сергея на второй этаж и предупредительно открыла перед ним дверь кабинета. В просторной комнате за огромным письменным столом, заваленным кучами бумаг, сидел жирный курчавый еврей лет пятидесяти, одетый в дорогой темный костюм. В зубах он зажал дымящуюся прямую трубку.

«Настоящий “Данхилл”, даже с жемчужинкой в чубуке, — бросив взгляд на трубку, определил Сергей. Разбираться в трубках он научился у отца; большого любителя хороших курительных приборов. — Такая трубочка очень больших денег стоит».