Книга СМЕРШ против бандеровцев. Война после войны - Анатолий Терещенко

Этих невинных, добрых парней задержали и повели выкормыши Степана Бандеры к колодцу Куровского. Сначала «арестованных» раздели, а потом злодейски, по-предательски безоружных расстреляли и побросали в темную бездну криницы.

Буквально за несколько недель до прихода Красной армии в Дядьковичах и соседних селах – Омельяна, Гришвица, Верховск Ровенского района – бандиты задержали и расстреляли тридцать одного из бывших военнопленных, каким удалось убежать из немецко-фашистских застенков. Но не спаслись они от украинских националистов. Волей ОУН они пополнили мартиролог бандеровских жертв.

Но не одних лишь поляков, «москалей» или бывших воинов Красной армии казнили вояки из УПА.

23 декабря 1943 года в селе Грушвице были схвачены, замучены и вывезены по направлению к хутору Доброволька 15 жителей села, и среди них Сергей Кулиш, Мария Вакулюк, Степанида Кузьмич, Евдокия Корнейчук, Любовь Корнейчук и другие. «Только» пятнадцать жителей одного села за одну ночь!

Еще один случай. Забрела как-то в Дядьковичи женщина из Ровно в надежде обменять часть нехитрого домашнего скарба на продукты в селе. И надо же ей было попасть на глаза местному «коменданту» Василию Слободюку – Юрбе. Он «конфисковал» вещи, посадил городскую пришелицу на телегу и отвез на злокозненный хутор, где раздел ее, изнасиловал, расстрелял несчастную, а затем тело бросил в колодец.

Там же оказался в тот день и местный аптекарь по имени Мыкола. «Подвиг» этот совершил уповец из Дядьковичей Владимир Кухар-Лукашук по кличке Сковорода. А через месяц такая же страшная участь ожидала и новую заведующую аптекой, двадцатидвухлетнюю украинку Елену Дертко.

В январе 1944 года зашли уповцы к крестьянину Константину Музычуку, проживавшему в селе Новоселки, и забрали с собой 16-летнего сына Адама. В ходе поиска сына следы привели отца, обуреваемого страшным предчувствием, опять же к колодцу. Свидетели видели, как его, окровавленного, тащили и бросили в колодец. Несчастный отец увидел только следы свежей крови на срубе криницы, но как ни вглядывался вглубь, как ни звал Адама, ничего не увидел, никого не услышал.

Со временем один из убийц Александр Грицюк по кличке Олько свидетельствовал:

«Виновны они (жертвы. – Авт.) или не виновны – это меня совсем не интересовало, и я никогда над этим не задумывался. Я знал лишь одно: что я обязан точно выполнить приказ коменданта СБ…

Мне Дуб (Николай Пальчевский – комендант 4-й надрайонной СБ, родом из с. Дермань) внушил, что, уничтожая порученных мне людей, я приношу пользу УПА, поэтому убийства я осуществлял безразлично, без всяких зазрений совести».

* * *

После освобождения Ровенщины от немецко-фашистских оккупантов делалось две попытки – в апреле и июне 1944 года – поднять останки людей из колодца на хуторе Доброволька, но оба раза не удалось практически ничего сделать. Во-первых, работы усложнялись невыносимым смрадом от разложившихся трупов. Люди, участвовавшие в эксгумации, задыхались даже в противогазах.

Во-вторых, колодец был забросан гранатами и минами, которые могли взорваться в любую минуту. Кроме того, оуновцы загатили криницу-«могилу» камнями, бревнами и землей. При второй попытке, правда, удалось поднять останки пяти жертв, простреленную пилотку, военную фуражку и кусок одежды.

Константин Музычук из Новоселок узнал в этом куске часть пиджака сына. Инженер-капитан Фомин, который руководил печальными работами, разрешил отцу взять этот кусок ткани на память о сыне, казненном бандеровцами.

И только летом 1991 года воины-саперы подняли из колодца Куровского останки всех 67 трупов.

Таких криниц-«могил», как криница Куровского, на западноукраинских землях было сотни.

В 1957 году журнал «Октябрь» рассказал о трагедии, которая произошла в с. Дермань Здолбуновского района. Вообще в этом селе на протяжении 1944–1949 годов бандеровцы казнили около пяти сотен крестьян, учителей, врачей, библиотекарей, медсестер и членов их семей. Большинство из них никакой политической деятельностью не занималось, ибо какой политикой могли заниматься старики и младенцы?

По настоянию и требованию селян в том же году на окраине Дерманя – Нагорянщине из колодца подняли 16 трупов.

«По остаткам одежды, вставным зубам, женским украшениям и личным вещам, хорошо известным родным и их соседям, дерманцы узнавали своих односельчан. Жуткие это были осмотры. Из криницы доставали черепа, пронзенные от виска до виска металлическими шкворнями, с глубоко вогнанным ржавым зубом бороны, разрубленные топором или с многочисленными проломами, с петлями, удавками, с закрученными на шее женскими косами. Доставали кости рук и ног с проволочными закрутками – облюбованный бандеровцами способ издеваться над своими жертвами. По костям специалисты судебно-медицинской экспертизы установили, что были замучены дети до 10 лет».

* * *

У села Застава близ села Дермань человеческими трупами было забросано 5 колодцев. Из семьи Елены Казимировны Кирилюк оуновцы убили 25 человек! Они, эти жертвы, были разных степеней родства, но все из одной шляхетской «династии». Охотясь за остальными, бандеровцы как-то ворвались в хату 96-летней бабушки Прасковьи, которая доводилась теткой Елене Кирилюк. Старушка качала в «колыске» правнука. Не пощадили бандиты ни старушку, ни новорожденного – убили обоих и бросили туда же, в колодец…

90-летний Гаврило Ермолаевич Довбенко потерял семерых близких – сыновей, невесток, внуков и правнуков.

Из криницы на хуторе Каплица, что на Почаевском шляхе, в 1958 году вынули 10 трупов. Шесть из них были опознаны односельчанами…

В селе Пидлипки Радзивиловского района, в колодце нашли останки 25 человек… 90-летняя бабушка Марина упала на колени перед останками своих мужа, сына и невестки.

Алексей Кузьмирук узнал труп своей обезглавленной супруги. Кинулся искать женскую голову. Нашел. Прижал ее к груди и вдруг взорвался страшным мужским плачем…

* * *

Хотя это невероятно, однако некоторым удавалось чудом спастись и выбраться из колодцев, которые могли стать их могилами. Осталась живой, например, Екатерина Филипповна Пилиповец из села Великие Загорцы Дубновского района. Ее отца сначала покалечили немцы, а потом добили бандеровцы. Брата, который возвратился с фронта после тяжелого ранения, тоже замучили «герои» УПА.

Девушке пошла лишь семнадцатая весна, когда пришли и за нею. Пришли не какие-то неизвестные, пришлые бандюки, а «свои» же «родненькие» сельские. И первым среди них был сосед Николай Пилиповец. Сначала мучили мать Екатерины – Марию Викторовну Кондратюк. Ее, потерявшую сознание, закрыли в хате. А девушку увели с собой. Почему-то завязали глаза, хотя знали – ведут жертву на смерть, а мертвые же молчат… Долго шли и, наконец, остановились в лесу и начали бить.

«Били так, что кровь хлынула носом и ртом, били до потери сознания. Когда уставали, делали короткий перерыв на перекур, а потом снова били. Били сообща и по очереди и приговаривали, что выбивают коммунизм, хотя Катя ни коммунисткой, ни комсомолкой не была. А потом обмотали косу вокруг шеи и стали душить, то отпуская захлест, то затягивая его…