Книга Привет, я люблю тебя - Кэти М. Стаут

Вышибала открывает дверь, и мы проходим в темное помещение клуба. После холода на улице горячий воздух, насыщенный сигаретным дымом, буквально прилипает к коже, и когда кто-то предлагает мне снять пальто, я почти срываю его с себя.

Это пафосный клуб, с интерьером в стиле «лаунж». Шикарные черные диваны и кресла заняты молодыми людьми в аляповатых рубашках и девушками с густо подведенными глазами. По углам расставлены высокие белые свечи, в середине зала, чуть ниже уровня пола, находится бар.

Звучит ар-эн-би-песня, наполняя атмосферу клуба расслабленным ритмом, однако мой уровень тревоги взлетает до потолка. Я оглядываю погруженный в полумрак зал и вижу только толпы дорого одетых красивых корейцев. Ни одного европейца или американца. Или того, кто одет просто. Такое впечатление, будто в клуб пускают только расфуфыренных гостей… и меня. Я жмусь поближе к Софи.

Менеджер «Эдема» бросается к нам, едва мы переступаем порог, и тут же тащит ребят куда-то. В последний момент Тэ Хва хватает Софи за руку, и я испытываю небывалое облегчение, когда мы следуем за ними через танцпол.

Йон Джэ отстает, чтобы пойти рядом со мной.

– Радуешься? – спрашивает он.

Я чешу затылок и смущенно смеюсь.

– Честно говоря, я не знаю, чему радоваться.

Он хмыкает.

– Может, у нас снова получится потанцевать, как на дне рождения Джейсона и Софи?

Я краснею, но вовсе не потому, что мои воспоминания о том вечере связаны с Йон Джэ.

– Ты танцуешь намного лучше меня. Мне бы не хотелось выставлять себя на посмешище.

Он подталкивает меня плечом.

– Ты отлично танцуешь.

– Не так хорошо, как ты.

Он смеется.

– Может быть. Но у меня больше практики. Мама привела меня в школу танца, когда мне было семь.

Я удивляюсь.

– Ты так давно танцуешь?

Он кивает и усмехается.

– Это были традиционные танцы. Китайские. Потому что моя мама китаянка. Она не разрешала мне танцевать современные танцы, пока мне не исполнилось десять.

Я смеюсь вместе с ним, и когда он кладет руку мне на плечо, чтобы провести мимо парочки захмелевших девиц с напитками, у меня на душе становится тепло. Я кошусь на Джейсона, но он идет впереди и разговаривает со своим менеджером.

– Софи рассказала, что твой отец живет в Пекине, – говорю я, снова переключая внимание на Йон Джэ. – Твоя мама оттуда?

Его улыбка гаснет, и он опускает взгляд в пол.

– Да. Я там вырос. Отец вернулся туда два года назад, после смерти мамы.

– Ой, я… прости.

Я глажу его по плечу, но тут замечаю, что на нас смотрит Джейсон, и поспешно убираю руку. От гневного взгляда Джейсона мой желудок скручивается в узел.

Менеджер «Эдема» усаживает нас в отдельном кабинете, и прежде чем мы успеваем сделать заказ, нам приносят напитки.

Я сажусь на длинный кожаный диван между Йон Джэ и Софи, но через несколько минут Софи куда-то исчезает вместе с Тэ Хва. Напряжение в комнате нарастает, и я удивляюсь, почему Йон Джэ, который продолжает мне что-то рассказывать, не замечает этого. Джейсон сидит в углу, молчит и метает в Йон Джэ убийственные взгляды. В этом ничего необычного нет, а вот то, что Йон Джэ злобно смотрит в ответ, меня настораживает. Странно.

– Грейс?

Я поднимаю голову, когда меня окликают.

Джейсон встает и протягивает мне руку.

– Хочешь посмотреть клуб?

– Э-э…

Он не ждет моего ответа, просто берет меня за руку и ведет в главный зал, где уже звучит популярный американский хип-хоп-трек. Никто не обращает на нас внимания. Наверное, все тут слишком круты, чтобы неметь от счастья при виде знаменитости. Или все тут сами сплошь знаменитости, а я просто не узнаю их.

Я жду, что Джейсон направится прямиком к бару, но он идет к небольшой толпе, окружившей кабинку в самом темном углу. Он протискивается через толпу, и люди расступаются, с любопытством поглядывая на нас. Я ловлю на себе недовольные взгляды девиц и приказываю себе не обращать на них внимания.

В кабинке за круглым столом сидит компания из двух парней и четырех девушек, но и без лишних слов ясно, кто среди них самый главный. Ему под тридцать, растрепанные волосы падают на лицо, у него очень красивые скулы – мечта любой модели. Его рубашка наполовину расстегнута, так, что видна загорелая мускулистая грудь. На него пялятся все женщины в радиусе двадцати футов.

Джейсон что-то говорит по-корейски этому мужчине, и тот отвечает с добродушным смехом. Затем он переводит взгляд на меня, и я цепенею.

– Джейсон говорит, что ты учишься с ним в школе, – говорит мужчина по-английски с едва заметным акцентом. – Тебе нравится Корея?

– Да! – отвечаю я, потому что это единственное слово, что я нахожу в своем одурманенном мозгу.

Он улыбается, и клуб словно озаряется светом.

– Хорошо, – говорит он, указывая на Джейсона. – Надеюсь, ты останешься здесь. Ему нужна девочка, которая позаботится о том, чтобы он был хорошим мальчиком.

Мужчина переходит на корейский, вероятно, переводит сказанное, – и его собеседники смеются. Затем он кивает нам, давая понять, что мы свободны, и мы протискиваемся сквозь толпу обратно.

Когда мы отходим подальше, я дергаю Джейсона на рукав и шепчу ему на ухо:

– Кто это?

– Его сценический псевдоним Шторм. Он один из самых знаменитых певцов к-попа. – Он выгибает одну бровь. – Ну, с кем еще я должен тебя познакомить?

Я озадаченно смотрю на него, пытаясь понять, откуда это дружелюбие. Я уже готова спросить, с чего это он вдруг решил, что должен познакомить меня со всеми, кого знает, но тут его хлопают по плечу, и он резко отворачивается.

На-На.

Она, как и я, одета в черное платье, но из-за очень глубокого декольте ее, в общем-то, незатейливый наряд выглядит дерзким. Ее волосы собраны в хвост, который в сочетании с густо подведенными глазами и вишневой помадой смотрится очень эффектно. Абсолютно меня игнорируя, она обиженно надувает губки и что-то лепечет по-корейски.

Я вытягиваю шею в надежде расслышать хоть какие- то знакомые слова и понять, о чем речь, но музыка грохочет слишком громко.

Рука На-На переползает с плеча Джейсона ему на грудь, а потом движется к животу. У меня глаза лезут на лоб: если бы она не была так красива, я бы решила, что она пьяна, раз позволяет себе такие вольности на людях. Хотя, думаю, она привыкла к тому, что все особи мужского пола млеют даже от ее беглого взора.

На-На смотрит на меня, и мне кажется, что в этом взгляде сконцентрирована вся ее злость. Во мне вспыхивает гнев, на ум приходят колкости, но вместо того чтобы вывалить их на нее, я улыбаюсь, не размыкая губ и насмешливо склоняю голову. Потом неторопливо поворачиваюсь и спокойно возвращаюсь в наш кабинет.