Книга Совершенство - Кристина Лорен

В прошлый раз Колин разделся и сразу прыгнул в воду, словно, если бы он дал себе время подумать, он бы на это не пошел. В этот раз он смотрит на нее, и его улыбка становится все шире. Медленный взмах ресницами. Она делает шаг назад, еще один, потом поворачивается и идет к тропинке, не дожидаясь даже, когда он погрузится целиком.

* * *

Все именно так, как она ожидала. Они встречаются на их месте на тропинке и бегут, смеясь, наперегонки с ветром, к ее сараю.

Джей сказал, он может дать им час.

Час.

Снаружи сияет утреннее солнце, но такое ощущение, что в сарае ночь. Лучи света из щелей играют со звездочками пыли, танцующими в воздухе, и кажется, будто кожа у Колина светится изнутри, словно теперь это он – гость из иного мира.

– Черт, – произносит он шепотом, удивленно и восхищенно, берет ее лицо в ладони и целует жадно, неистово, а потом они пятятся и он опускает ее на надувной матрас, смахнув в сторону стопку одеял. Вокруг них – облака пыли, под ногами – сухие листья, но все это не важно. Его кожа, ее кожа, их тела соприкасаются, скользят, давят: горячие, гладкие. Не чересчур сильно, не чересчур слабо. Идеально.

Они целуются, стягивая друг с друга остатки одежды, а потом он входит внутрь нее, и движется над ней, и говорит что-то, и ей плевать, что это закончится, потому что это чувство – это чувство – именно то, чего им не хватало. Глубинная связь через прикосновение, уровень коммуникации, которого никогда не достичь словами.

Колин шепчет о любви ей в шею, вздрагивая над ней. Она льнет к нему, вжимаясь лицом в его кожу, и слышит, как шуршат в изголовье одеяла, которые он выпустил из стиснутых кулаков. Люси не хочется уходить отсюда, может быть, никогда.

– Ты в порядке? – спрашивает он тихо, прокладывая поцелуями дорожку от ее горла к уху. Когда она кивает, он шепчет: – Не очень-то мне нравится, что наш с тобой первый раз был в пыльном сарае.

Она смеется:

– Да плевать мне на обстановку!

Он чуть отодвигается и смотрит на нее с шутливой обидой, явно очень довольный, а потом моргает медленно, томно, только для нее.

– Мне тоже плевать.

Секунды тянутся, тягучие, как мед. Колин, нависнув над ней, целует ее, не закрывая глаз, с такой поглощенностью, что у нее в груди сладко ноет.

Ему не нужно говорить, что он ее любит, но он это делает.

Потом его уносит. Он потихоньку улетает от нее прочь, спиной вперед, будто что-то тащит его за спину; рот у него раскрыт в безмолвном отчаянном крике: ее имя. Он минует полосы солнечного света с танцующими пылинками, потом с такой же легкостью проходит сквозь стену сарая.

* * *

Несколько часов. Кажется, у нее занимает несколько часов, чтобы одеться, чтобы пробежать, сломя голову, по тропинке туда, куда Джей вытянул его слишком рано, туда, где Колин скоро очнется. Люси спотыкается о корни, застревает у берега в рыхлом, влажном снегу. Она понятия не имеет, как управляться с этими новыми, странно тяжелыми конечностями.

И, наконец, она здесь, она падает на его синюю от холода грудь, просит прощения и целует его в бесчувственные губы.

– Что случилось? Почему ты вернул его раньше?

– Не раньше, Люси. Я подождал ровно час. – Джей отпихивает ее в сторону и продолжает накачивать воздух в грудь Колина и давить ему на ребра.

– Давай, Колин, вставай, блин.

Руки у нее сжимаются в кулаки, и волна гнева проносится по коже. Она отбрасывает руку Джея прочь; он вскрикивает от неожиданности и с ужасом смотрит на нее.

– Что это с тобой? – спрашивает Джей трясущимся голосом. Он зажмуривается, потом взглядывает на нее опять, прежде, чем сунуть еще одну грелку для рук Колину в варежку. – Что это у тебя с лицом?

– С лицом?

Он трясет головой.

– Да ничего. Мне, наверное…

Люси игнорирует болтовню Джея; она склоняется над Колином и обнимает его поверх тяжелой груды одеял:

– Я здесь. Все будет хорошо. Я здесь.

Глава 28

Он

Так странно быть в этом месте опять, пойманным между жизнью и… иной жизнью. Колин чувствует легкое обжигающее прикосновение снега на коже, но ему не холодно. Вспышки света пульсируют под сомкнутыми веками; воздух звенит эхом его имени, которое все повторяют встревоженные голоса, но у него недостаточно сил, чтобы открыть глаза. Несмотря на шум в голове, в груди у него – странная тишина. Время все идет и идет, и инстинкт, повелевающий ему вернуться, становится все слабее.

Он ощущает легкий укол страха, но это чувство быстро проходит; так легко скользнуть обратно в темноту, завернуться в нее, как в уютное одеяло. И Колин с отчаянной ясностью понимает, что эта тяга вернуться обратно в озеро так сильна потому, что это озеро Люси. Его глубинное знание о том, что Люси – призрак озера, удивляет его гораздо меньше, чем то, что, как он уверен до самого мозга своих промерзших костей: она ждала именно его. Потому что здесь у него уже так давно ничего нет, а в озере для него есть все. Вернуться обратно и уйти по тропинке к Люси будет так просто.

Это все, что ему нужно сделать.

Глава 29

Она

Глаза у него распахиваются внезапно. Она ожидала тихого, спокойного пробуждения, трепета ресниц, но вот он лежит синий и неподвижный, а в следующую секунду – глядит на нее во все глаза, судорожно глотая воздух, и лицо у него горит.

– Люс, – выдыхает он. Потом делает еще один судорожный вдох, будто тянет воздух через соломинку.

Она прижимает пальцы к его шее, нащупывая пульс.

– Колин. – У нее миллион вопросов. – Ты меня чувствуешь? Ты помнишь? Тебе больно? Двинуться можешь?

– Мне кажется, я знаю, куда ты уходишь, – говорит он ей в шею, еле ворочая языком. Тут все его тело охватывает неистовая дрожь, и ему требуется несколько секунд на то, чтобы суметь выговорить: – Мне кажется, ты живешь в озере.

Ее вены наливаются холодом при мысли о том, что ее дом – эта холодная, одинокая бездна. Что именно она – призрак этой школы. Но что-то подсказывает ей, что это – правда; на озере ей спокойнее, чем где-либо еще. И ни реки, ни ручейка не связывает озеро с внешним миром; оно так же изолированно, как она, заперто в своих берегах.

* * *

Солнечный свет потихоньку, сантиметр за сантиметром, крадет темноту из комнаты Колина и, наконец, бросает луч на его теплую, вздымающуюся грудь. В сотый раз она впитывает в память его лицо, шею, то, как кудри падают ему на лоб.

– Просыпайся. Поговори со мной, – просит она. Это была одна из самых долгих ночей из тех, что она с ним провела, в ожидании, когда же он проснется, и станет ясно, что он не пострадал. И не заболел. И что его мозг остался прежним.