Книга Захватывающее время - Тим Тарп

– Я не хочу, чтобы ты ненавидел меня. Я целую ее в лоб.

– Этого не случится. Тебя невозможно ненавидеть.

– Обещаешь?

– Вот тебе крест. Клянусь всеми святыми.

– Не надо шутить.

– А я серьезен. Обещаю, что не возненавижу тебя. Она тяжело вздыхает.

– Это произошло случайно, – говорит она. – То есть я ничего не планировала.

– Это ясно. Я никогда ничего не планирую.

– Дело в том, что мы было четырнадцать, и я не знала, что бывает между мальчиком и девочкой, а у нас ночевал сын Рэнди.

– Господи, сын этого моржа Рэнди?

– Да, – извиняющимся тоном тихо говорит она. – Мама постелила ему на диване, и вскоре после того, как все легли, он пришел ко мне и спросил, можно ли ему спать со мной. Он сказал, что диван слишком узкий и у него от него болит спина.

– Боже, это же полнейшая лажа!

– И я решила, что ничего страшного в этом нет. Ведь мы с ним почти родственники. И вот он залезает под одеяло и прижимается ко мне. Он говорит мне, как ему уютно в моей кровати и какое у меня теплое тело, потом начинает рассказывать, что весь ужин наблюдал за мной и любовался, как я ем.

– Он сказал, что ему понравилось, как ты ешь?

– Да. Я лежала на спине, и он положил руку мне на живот, а носом стал тереться о волосы и говорить, какая я красивая. Я просто закрыла глаза и пыталась успокоить бешено бьющееся сердце, но ничего не получалось. Раньше никто мною не интересовался, и мне казалось, что я на самом деле ему интересна.

– Не сомневаюсь в этом. Он сморщилась.

– Нет, я его не интересовала. В том смысле, что как человек. Он делал все это только ради одного. А я не сообразила. Действительно, чем четырнадцатилетняя девчонка может заинтересовать двадцатилетнего парня?

– Да ну на! Ему было двадцать? Вот извращенец!

– Ну, а мне тогда казалось, что взрослый парень увидел во мне то, что не могут разглядеть мальчишки из школы. Что вообще никто не может разглядеть. Он, в общем, уверял, что любит меня, а я не слышала этих слов с тех пор, как умер папа. Ощущение было потрясающим, я чувствовала себя Спящей красавицей, которая пробудилась от поцелуя. Но я не знала, что делать, поэтому просто лежала и позволяла ему все делать самому. Когда я заплакала, он рукой зажал мне рот. Потом, когда все закончилось, он вернулся на диван, а за завтраком даже не взглянул на меня. С тех пор он больше никогда к нам не приезжал. Думаю, сейчас он живет в Колорадо.

– Этот тип – подонок из подонков. Не верится, что после этого твоя мать продолжает жить с Рэнди.

– Я ей ничего не рассказала.

– Что? Зря. Это же изнасилование несовершеннолетней, и по закону за него грозит срок.

– Я вообще никому не рассказывала.

– Даже Кристал Криттенбринк?

– Да. Только тебе.

Мы оба лежим и молчим. Я не знаю, что говорить после такого признания. Через некоторое время я чувствую, как по моему плечу текут слезы.

– Не плачь, – говорю я ей.

– Я, наверное, тебе противна, – говорит она.

– Ничего ты мне не противна. Почему ты так решила?

– Тебе даже не хочется разговаривать со мной. Я глажу ее по голове.

– Я размышляю. Есть нечто, что я тебе не рассказывал, да и никому тоже. Но ты, как и я, должна пообещать, что не возненавидишь меня. – Она обещает. – Помнишь, я говорил, что мой отец работает на верхнем этаже «Чейза»?

– Ага.

– Ну вот, я врал. Я с младших классов всем вру насчет этого. Даже Рикки. Правда в том, что я не знаю, где мой отец. После того как мама вышибла его, он просто исчез. И я стал воображать, будто он превратился в крупного бизнесмена. Я так увлекся, что почти сам поверил в это, так что, возможно, это не полная ложь, а только наполовину.

– И от него больше не было никаких вестей?

– Давным-давно я получил открытку на день рождения – думаю, что от него. В сущности, моя мама вышвырнула его прочь, а теперь она бы с радостью вышвырнула меня. Но так уж устроен мир. Все в нем расходный материал.

Она обнимает меня за талию и кладет голову мне на грудь.

– Не переживай, – говорит, – я никогда не вышвырну тебя.

Глава 47

У девчонок неправильное представление о том, как у парней складываются отношения друг с другом. Похоже, они думают, будто мы только делаем, что говорим о спорте и порнухе, рассказываем пошлые анекдоты и хвастаемся своими подвигами на сексуальном фронте. Или врем о своих победах. Да, действительно, часть из этого правда, но если у тебя есть лучший друг, от него у тебя нет тайн. С ним ты можешь открыть все двери. Ну, может, кроме одной. Я никому не могу рассказать историю об Эйми и сыне моржа Рэнди.

Когда я рассказываю Рикки о том, что переспал с Эйми, я, поверьте, ни капельки не хвастаюсь. Хвастовство – это удел тех, у кого плохо стоит. Однако меня ждет разочарование: Рикки воспринимает мой рассказ совсем не так, как раньше.

– Эй, чувак, – говорит он, – кажется, ты уверял меня, что до этого у вас с ней не дойдет. Я думал, ты не будешь настолько углублять ваши отношения. Значит, ты теперь трахаешь ее?

– Все совсем не так, – возражаю я. – Это не трах.

– Серьезно? Ну, я расскажу, как все это видится мне. Такое впечатление, что ты из тех кидал, которые охотятся на слабых. Из таких, которые обещают столетней слепой бабке перекрыть крышу, а потом сваливают с деньгами. Ты такой же. Снял сливки с этой девчонки – и ищи ветра в поле. Это подло, чувак.

Я говорю, что все совсем не так. Я рассказываю ему о чистоте, как она напоминала святую за молитвой, а он отвечает:

– Да-да, конечно. Тебе просто хочется верить, что она именно так и выглядела. Это игра твоего воображения, и ты сам веришь, будто все было чисто и невинно.

– И что? Разве мы не нуждаемся хоть в капельке чистоты? Ведь я именно об этом, о единении душ.

– Точно, – говорит он. – Преподобный Саттер Кили, человек, способный спасти душу любого, кроме себя самого.

– Думай, что хочешь.

Я спрашиваю себя, в чем причина его непонимания, не в том ли, что с Бетани у них до постели еще не дошло? Если так, то я бы этому не удивился. Он, вероятно, еще на ранней стадии, когда держатся за ручки. Что плохо, если хотите знать мое мнение. Если ты вынужден по воскресеньям ходить с девчонкой в церковь, то было бы логично ложиться с ней в постель в субботу вечером.

А вот что меня по-настоящему удивляет, так это то, как воспринимает новость Кэссиди. Мы встречаемся в наш обычный четверг – Маркус и Эйми, кажется, спокойно относятся к нашим с ней встречам, во всяком случае, они так говорят, – и я в этот замечательный день пытаюсь изложить ей свою теорию чистоты. Я опасался, что она порубит меня в капусту за то, что я воспользовался благосклонностью Эйми, но ее реакция совершенно иная. Она говорит: