Книга Нить неизбежности - Сергей Станиславович Юрьев

«Брат Онисим никуда не денется, а того, кто скрылся в ночи, надо заставить замолчать…» — пространно высказался голос, звуча теперь откуда-то со стороны.

Треск в зарослях ещё не стих, и было слышно, как беглец, сделав полукруг, продирается к шоссе. Ипат бросился наперерез, прорубаясь мечом сквозь густой подлесок. Едва слышимый хлопок выстрела раздался, когда он уже почти выбрался на обочину. Над телом водителя, свинчивая с пистолета глушитель, стоял посланник, тот же самый, только одетый в полувоенный костюм из дорогого сукна, из тех, в которые люди с приличным достатком одеваются обычно на охоту, или рыбалку, или просто для прогулки на лоне дикой природы. За его спиной на дороге стояла «Лада» серебристой окраски с распахнутой передней дверцей.

— Возьми, брат Ипат. — Посланник протянул ему увесистый бумажник. — Здесь вам новые карточки, наличные деньги, водительские права и документы на машину.

— И часто этот летучий труп будет влезать ко мне в башку?! — прервал его Ипат, отправляя «Блистающего в сумерках» в ножны.

— Часто, — ничуть не смутившись, ответил посланник. — Как только ты научишься противиться этому, не нанося ущерба своей миссии, мы сочтём, что ты достоин Второго Омовения.

Возразить было нечего, и отступать было некуда. Теперь оставалось одно — всю оставшуюся жизнь следовать однажды выбранному пути.

— Забирай, брат Ипат, своего подопечного, и отправляйтесь на машине до Витязь-Града. Там сядете на экспресс до Соборной Гавани, — продолжил посланник. — И поторопись, а то второй раз Внутренняя Стража точно своего не упустит. А я пока тут приберусь.

26 сентября, ночь, трасса г. Славный — пос. Варенец.

В том, что его собираются убить, не было ничего страшного, ничего непоправимого. В конце концов, есть ли разница, каким путём пробираться в Пекло. Очнувшись в развороченной палате, Онисим почему-то сразу сообразил, что живьём его отсюда не выпустят — либо засадят в клетку и будут использовать как мартышку для опытов, либо просто убьют, чтобы не смущал самим фактом своего существования их казённые мозги. Самым правильным было бы вернуться в то однажды ставшее привычным состояние вечной спячки, когда всё равно — быть или не быть, жить или не жить, копать или не копать… Но сейчас, когда его дух обрёл хоть какую-то цель, пусть даже совершенно нелепую и абсолютно призрачную, возвращаться к растительному существованию было поздно. Да и не вышло бы ничего — слишком у многих он почему-то стал вызывать живейший интерес, а его хочешь — не хочешь, а надо как-то оправдывать.

«…никаких следов и никаких свидетелей!» — Значит, всё ясно — решение принято. Здравствуй, лучший из миров! Соборный строй являет собой пример сочетания абсолютной демократии с высокими нравственными ориентирами общества, государства и каждого отдельного гражданина — это позволяет утверждать, что в Соборной Гардарике понятия «общество» и «государство» в целом идентичны друг другу. Сам, помнится, политзанятия проводил во вверенном подразделении. И верил, между прочим, в каждое сказанное слово. Вот так. Никаких следов и никаких свидетелей. Голова была абсолютно ясной, а вот пошевелиться никаких сил не было — значит, опять они напичкали его какой-то гадостью для собственного удобства. Машина двигалась по ночному шоссе, а две «гориллы» на передних сиденьях оживлённо трепались о бабах и о премиальных, которые будут завтра прямо с утра. Человек, лежащий в связанном виде на заднем сиденьи, не стоил того, чтобы на него обращать хоть какое-то внимание — покойник он и есть покойник, а что ещё дышит — так это временно…

Онисим попробовал уснуть, чтобы прижизненно войти в иную реальность, оставив на растерзание палачам лишь мешок с костями, но машина то и дело подскакивала на колдобинах, и это никак не способствовало расслаблению. К тому же две «гориллы», которые везли его к месту утилизации, непрерывно трепались под лязги-визги, доносящиеся из магнитолы.

Когда воронок выехал из города, ему удалось-таки впасть в забытьё, но видения, которых касалось его сознание, почему-то оставались неясными и размытыми. На фоне тусклых сполохов алого огня мелькали бесформенные тени, и только однажды сквозь трансформаторное гудение до него донёсся знакомый возглас рядового Громыхало: «Не хрен его ждать!» Действительно, ждать и догонять — последнее дело. Пусть всё идёт своим чередом, пусть идёт оно всё… Где-то есть Пекло — вместилище высшей справедливости, мир без надежды и радости, горнило, где боль переплавляется в раскаянье. Только почему бы стране, которая посылает на смерть своих пасынков, не принять на себя все их грехи и прегрешения? Те, кто погиб, выполняя нелепый приказ, достойны хотя бы покоя. Не Света, но хотя бы Покоя… А он, старший по званию, которого спасло какое-то чудо, нелепое, невозможное стечение обстоятельств, должен быть там, рядом с ними. Даже если это не поможет им вырваться из Преисподней, он должен разделить их судьбу, тем более что терять, похоже, нечего.

Ему вдруг показалось, что сиденье под ним стало мягче, а руки и ноги свободны — только боль в запястьях осталась почти прежней. Впрочем, с каждым сном становится всё труднее отличить бредни от реальности, и наоборот. Для начала, пожалуй, следует открыть глаза, а там видно будет.

Машина продолжала свой бег по ночному шоссе, только отсветы синей мигалки более не гуляли по обочинам, да и «горилл», его несостоявшихся убийц и могильщиков, в салоне не было. У того, кто сидел за рулём, нечёсаные патлы ниспадали ниже плеч, а когда он, сбрасывая скорость перед постом Дорожной Управы, потянулся к рычагу переключения скоростей, на запястье обнаружился знакомый гипс.

— Это ты или ты мне кажешься? — спросил Онисим без особой надежды на вразумительный ответ.

— Это я тебе кажусь, — отозвался брат Ипат, глянув на него через плечо. — Вот оклемаешься маленько, так я тебе накостыляю, чтоб больше без дела не высовывался.

— А где эти? — Онисим почему-то сразу поверил, что за рулём действительно сидит брат Ипат собственной персоной — не потому, что на то были какие-то основания, а просто так хотелось. — Куда «горилл» моих подевал?

— А они, брат Онисим, пребывают сейчас там, куда ты упорно хочешь попасть. — Ипат надавил на газ, обгоняя здоровенную дальнобойную фуру. — Извини, привета тем, к кому ты так стремишься, я передавать не стал — некогда было.

— Извиню. — Онисим с трудом принял сидячее положение. — Только скажи мне сначала, как ты меня нашёл?

— Давай ты меня об этом завтра спросишь. А лучше — послезавтра, если желание не пропадёт.

Вот так… Маг, монах, боец, угонщик, убийца, да ещё и ясновидящий ко всему прочему… Неплохая компания для путешествия в Пекло… Впрочем, едва ли брат Ипат будет сопровождать его до самой конечной цели, в реальность в которую хочется верить, но пока не очень-то получается. А желание задавать вопросы, кажется, уже пропало, растворилось, размазалось… Главное — оба они пока живы и как будто продолжают двигаться по выбранному пути.

ПАПКА № 9

Документ 1

Лаэр дю Грассо (1676–172?), родился предположительно в крепости Монбар (северная Галлия) в семье мелкопоместного дворянина. Один из организаторов сопротивления вторжению легионов цезаря Конста в герцогства Руа и Шамо, позднее служил военным советником в Арлонском Королевстве. Активно выступал за объединение войск мелких суверенов под единым командованием. Принимал непосредственное участие в нескольких крупных сражениях. Кавалер ордена «Пёстрая Лента», который получил за активное участие в обороне замка Ханн. Более известен как прототип известного персонажа легенд и исторических анекдотов (см. Галльский Мифологический словарь, ст. «Лаэр Чокнутый» и «Блистающий в сумерках»).