Книга Балтиморский блюз - Лаура Липман

— Ну, дневные новости уже начнутся, но, думаю, это не проблема. Пусть выезжает. Знаете, куда ехать? Мы живем за Холаберд-авеню, после итальянского ресторана «Скваерс».

Не проживи Тесс в Балтиморе всю свою жизнь, она бы не поняла ни слова. «Холаберд» превратился у женщины в «Хахлабурд», «Скваерс» — в «Скви-йерс», а слово «итальянского» в долгую букву «и».

— Конечно, — ответила она, едва не сорвавшись на свой нормальный голос. — Кстати, к вам приедет девушка, а не молодой человек. Не беспокойтесь.

— Хорошо. До свидания!

Сколько бы Тинер не увещевал ее одеваться как подобает взрослой женщине, Тесс показалось, что семейке Маколи будет легче общаться с ней, если она будет выглядеть как одноклассница их дочери или подружка сына. Она надела юбку-шотландку с белой блузкой, затем достала еще синюю мужскую жилетку. Чтобы выглядеть как нормальная девочка из католической школы, мне нужно напялить гольфы и закатать пояс, чтобы юбка едва прикрывала задницу. Именно так выглядели школьницы в ее время. Вместо этого она надела дешевые мокасины на босу ногу, щеголяя загорелыми лодыжками, и заплела косу. Получилась этакая игрунья в хоккей на траве, собирающаяся в церковь, подумала она.

Тесс села в «тойоту» и, проехав через Кэнтон, через шеренги изящных старомодных домиков Гриктауна и Хайлендтаун, выехала за пределы города и направилась в сторону Дандолка. На карте округ Восточный Балтимор выглядел вполне заманчиво. Он располагался на месте бывшего имения, на извилистом берегу Чезапик-Бей с крошечными мысами и бухточками. Наверное, когда-то давно это было шикарное место — еще до пришествия «Бетлхем стил». Но до «Бетлхем стил» не было Дандолка, ведь именно они в 1916 году выстроили дома для своих рабочих. В пятидесятых, когда производство стали достигло своего пика, весь городок оказался засыпан красной пылью с завода — она была буквально везде. На машинах, на развешанном для просушки белье, на крышах, на подоконниках. Ее называли «золотой пылью» и были ей благодарны, ведь она была знаком того, что верфи были полны, и работа шла полным ходом.

В Дандолке все еще водилось золото, но доставалось оно не его жителям, а тем людям, которые представляли их в суде. В некоторых семьях появился асбестоз или другие дегенеративные болезни, вызванные веществами, которые раньше принимали за чудо. Один адвокат выстроил целую империю на асбесте, заработав более двухсот пятидесяти миллионов долларов на единственном коллективном иске. Теперь он был владельцем команды «Orioles». Многие дандолкские вдовы тоже были вполне обеспеченными женщинами, но ни у одной из них не было спортивной привилегии — пока не было.

Как и мистер Майлз, Тесс никак не могла взять в толк, почему Маколи так зациклился на деньгах. Формально он мог считаться везунчиком. Сотни мужчин в Балтиморе жили с диагнозом асбестоз, рак или мезотелиома. Смерть от асбестоза — белых легких — считалась одной из самых мучительных. Легкие разрушаются постепенно, человек начинает задыхаться. И этого недостаточно, чтобы доказать, что заболевание вызвано асбестом. Чтобы выиграть дело, необходимо было определить, какой именно сорт асбеста вас отравляет.

Но Абнеру Маколи удалось выиграть в суде — одному из одиннадцати истцов в последнем предконсолидационном разбирательстве. Ему причиталось восемьсот пятьдесят тысяч долларов, и он успел отсудить их, пока еще не умер. В вырезке, найденной Фини, говорилось, что размер остальных компенсаций варьировался от девятисот тысяч до более двух миллионов долларов на общую сумму в пятнадцать миллионов. Каким образом присяжные определяли цену жизней одиннадцати человек? Маколи проработал достаточно недолго — около восьми месяцев во время Второй мировой войны — и смог доказать, что больше никогда не подвергался опасному воздействию. Тесс решила, что если кто-то мог получить большее удовольствие от денег, он мог бы получить больше, а не меньше. Шкала страдания показалась ей извращенной.

Дом Маколи, за Холаберд авеню, как и было обещано, оказался омерзительным строением в стиле пятидесятых — разваливающаяся конструкция из кирпича и панелей цвета морской волны, которая выглядела так, словно выбралась из залива, добралась до этого участка и там подохла.

Когда Тесс позвонила, маленькие собачонки с тявканьем начали бросаться на дверь. Они не казались особо злобными, но Тесс бы не стала поворачиваться к ним спиной. Через пару минут, которые тянулись значительно дольше из-за собачьего пыхтения и рычания, к двери подошла невысокая круглолицая женщина. На ней были вишневые брюки, вязаная кофта в красно-белую полоску, а крашеные в розоватый цвет волосы накручены на кусочки туалетной бумаги. Знакомый облик. У местных женщин это был один из излюбленных способов сохранить сделанную в салоне прическу.

— Вы, наверное, та девушка, — бодро сказала женщина. — Сейчас, я только вытащу остатки бумаги из волос. Утро, сами понимаете.

— Конечно, — ответила Тесс. Сейчас, находясь на пороге важного открытия, она была готова соглашаться со всем. По дороге сюда она убедила себя в том, что Маколи имеет отношение к смерти Абрамовича. Она еще не знала подробностей, но интуиция ей подсказывала именно это.

Внутренняя отделка дома напоминала ранний грейсленд с керамическими обезьянками и котятами. Миссис Маколи провела ее по длинному темному коридору в гостиную. Там, напротив старомодного консольного телевизора с характерным известковым оттенком, бок о бок стояли два стула. У стульев стояли два передвижных столика, на которых рядом с запотевшими банками дымились два разогретых в микроволновке обеда. Наверное, так жили бы О’Нейллы, если бы их состояние было в сто раз меньше.

— Мы всегда здесь обедаем, — пояснила женщина. Скорее всего, это была миссис Маколи, хотя она и не представилась. — Абнер любит смотреть телевизор.

— А где мистер Маколи?

— Он сейчас выйдет, — ответила миссис Маколи, не сводя глаз с телеэкрана. Ее прическа, теперь раскрученная, представляла собой монументальное сооружение из тонких и скользких, как яичный белок, волос. Тесс не хотела бы выглядеть так, но отрицание законов природы и земного притяжения вызывало у нее искреннее восхищение.

Она посмотрела на дверь в конце коридора, мечтая встретиться глазами с Маколи. В ее воображении этот единственный взгляд должен был сказать ей все. Она только боялась, что Абнер Маколи сделает недопустимое в качестве доказательства признание, едва увидев ее честное лицо.

Наконец дверь распахнулась, и вошел Маколи, волоча за собой упирающееся животное на бледно-желтом поводке. Она увидела, как он, матерясь сквозь зубы, рванул поводок. «Садист», — удовлетворенно подумала она, когда он шел по коридору, таща за собой бедную тварь.

Он двигался неспешно, размеренной поступью человека, полностью уверенного в себе, с застывшей на лице омерзительной ухмылкой, приоткрывающей желтоватые зубы. Глаза Тесс начали привыкать к полумраку, и она поняла, что Маколи тащит за собой не животное, а что-то на колесиках. Вглядевшись в темноту коридора, она увидела, что желтый поводок на самом деле был трубкой, которая вела к какому-то хитроумному приспособлению.