Книга Принцесса Екатерина Валуа. Откровения кормилицы - Джоанна Хиксон

– Как удобно, что он всего в пятидесяти лигах отсюда, – с горькой иронией заметила Екатерина. – Мою свадьбу устраивают под грохот английских пушек, рушащих стены одного из самых красивых городов моего отца.

Однако стены Руана выстояли, а заключить мирный договор и брачный союз не вышло. Король Генрих настаивал, чтобы против подписи короля Карла стояла подпись дофина Карла, публично заявив, что герцог Бургундский «не вправе распоряжаться французским наследством».

Принцесса выпроводила из своих покоев бургундских фрейлин, сделав вид, что собирается в опочивальню, а затем вызвала Агнессу и отправилась ко мне в комнату, куда не приходила уже несколько месяцев. Визит Катрин застал нас с Алисией врасплох – мы ужинали у очага. Принцесса уступила Агнессе свое место на скамье рядом с Алисией, сама же позволила мне устроить ее в старом кресле Жан-Мишеля и отказалась от предложенного ей вина.

– Герольд начал читать ответ короля Генриха на предложение договора, и в тронном зале воцарилась напряженная тишина, – негромко заговорила Катрин. – Я не знала, смеяться мне или плакать, особенно когда дело дошло до заявления короля Генриха о незаконности подписи Бургундского. У герцога так побагровело лицо, будто его вот-вот хватит удар. Очевидно, мой портрет не возымел никакого действия. Король Генрих намерен силой оружия взять то, что считает своим. Герцог объявил, что двор переезжает в Понтуаз – якобы для того, чтобы избежать чумы, свирепствующей в Париже. Но я не слышала ни о какой чуме. А ты, Метта?

– И я не слыхала, хотя в городе постоянно ходят слухи о всевозможных эпидемиях. Понтуаз, конечно, ближе к Руану, но если герцог намеревался атаковать англичан, зачем ему тащить за собой весь двор?

– Затем, что он не намерен атаковать англичан – он, как обычно, затеял вероломную игру, – ответила принцесса. – Герцог Бургундский хочет стравить своих противников с выгодой для себя. Угадай, кто будет невинным агнцем, привязанным меж двух воющих волков? – Она умолкла, глядя в огонь, затем продолжила свою повесть о придворных кознях: – Сегодня королева сообщила, что Карл ведет свои собственные мирные переговоры и тоже предложил мою руку королю Генриху. Что ж, и правильно сделал! Лучше, чтобы меня предлагал врагу мой брат, нежели герцог Бургундский. Моя интриганка-мать решила, что предотвратить нежелательное развитие событий может только она, вернув Карла ко двору. Марию Анжуйскую отпустят к супругу, чтобы она убедила его прибыть к отцу. Похоже, королева вообразила, что мы заживем вместе большой и счастливой семьей – она сама, герцог-дьявол, Карл, король Генрих и я. Порой не поймешь, кто из моих родителей в большей степени сумасшедший! Карл скорее бросится на меч, чем сделает шаг навстречу герцогу Бургундскому.

Екатерина, остро ощущая собственную беспомощность посреди этой запутанной интриги, начала писать письма к брату. Я узнала об этом многие годы спустя, хотя несколько раз видела, как принцесса прячет сложенные бумаги в тайник дорожного алтаря и запирает его серебряным ключиком, который всегда висел у нее на шее, скрытый под сорочкой. Все придворные курьеры служили Бургундскому, а за фрейлинами и слугами принцессы внимательно следили, поэтому у Катрин не было возможности отправлять письма преступнику, изменнику и бастарду, каковым объявил ее брата новый регентский совет.

От королевской принцессы Екатерины Валуа, дочери Франции,

дорогому и горячо любимому брату Карлу,

дофину Вьеннскому

Я решила записывать все, что мне известно о событиях, последовавших за вашим отъездом из дворца Сен-Поль, чтобы, когда вы по праву обретете свое наследство, каковым является престол и корона Франции, в полной мере смогли оценить преступления и зверства, совершенные Иоанном, герцогом Бургундским, а также его соратниками и сообщниками по отношению к королю, королевскому двору и народу Парижа.

Среди них – казнь через повешение главных министров короля, в том числе коннетабля д’Арманьяка, главного распорядителя двора и других высокопоставленных сановников, служивших королевской семье.

Наша мать, королева, подписала указ об объявлении вас незаконнорожденным и лишении вас дофинства, хотя подобное позорное заявление делает ее саму изменницей и прелюбодейкой. Нам было сказано, что королева полностью поддерживает власть дьявола-герцога ввиду того, что вы не пришли к ней на помощь, когда ее заключили в Турскую крепость по обвинению в измене. Ужасно видеть, как рушатся кровные узы, и я надеюсь и молю Всевышнего, что подобное никогда не произойдет между нами.

Мне стало известно, что ваши советники предложили Генриху Английскому скрепить мирный договор брачными узами между мною и им. Я охотно соглашусь с условиями такой договоренности, если она одновременно послужит и удалению герцога Бургундского от короля, и восстановлению вас в законном положении дофина и регента Франции.

Я благодарю Бога, что Марии позволили поехать к вам, но знайте, что она безмерно страдала в руках герцога. Между тем для меня унижение продолжается. Герцог не имеет никакого почтения к христианской морали и, должна признаться, постоянно изводит меня непристойными намеками.

Неизвестно, когда мне удастся – и удастся ли вообще – отправить это и последующие письма, но пусть они станут хроникой ужасных обстоятельств, ныне окружающих нас.

Ваша любящая сестра,

Екатерина

Писано в Париже, во дворце Сен-Поль,

в понедельник,

двадцать пятый день июля 1418 года

Часть третья

Из замка Понтуаз в Труа
Кровавое правление герцога Бургундского
1418–1420 годы

17

За тридцать два года жизни мне ни разу не доводилось ночевать вне стен Парижа, зато в течение следующих двух с половиной лет мы – Екатерина и ее маленькая свита – превратились в настоящих кочевников. Несмотря на некоторый трепет перед путешествием в неизвестность, я радовалась возможности покинуть Париж и оставить позади страх, склоки и опасность, царившие на его улицах.

Понтуаз – одна из множества королевских крепостей, построенных для защиты подступов к столице, – стоит на дороге в Руан, среди лесов и полей провинции Вексен. В хорошую погоду всадник домчится до него за несколько часов, однако перемещение королевского двора – дело совершенно иное. Наш утомительный путь занял два дня. Мы с Алисией ехали на телеге, нагруженной сундуками с бельем и одеждой, а за нами тянулись подводы с перинами и одеялами, занавесами и всевозможными предметами обстановки, в том числе молитвенным столиком и драгоценным дорожным алтарем Екатерины с образом Богородицы с младенцем. Огромную кровать принцессы, разобранную на части, везли на отдельной телеге.