Книга Маневры неудачников - Сергей Мусаниф

— Вполне возможно, что и Империю тоже, — согласился я. — Но проект накрылся.

— По крайней мере, тебе так сказали.

— Да.

— И ты в это веришь?

— В то, что он накрылся?

— Нет. Во все то, что ты мне рассказал.

— Кхм, — сказал я. — Вообще-то я не то чтобы в это верю. Это со мной было. Я это пережил. Я это помню, а память у меня хорошая. Уникальная даже.

— А ты не допускаешь мысли, что твой мозг тебя обманывает? — спросил Азим. — Что мы имеем дело с секретным проектом СБА, только не с тем, о котором ты думаешь?

— Не понимаю, о чем ты.

— О том, что воспоминания о прошлой эпохе могли быть вложены в твой мозг искусственно, — сказал Азим. — О том, что на самом деле эта история началась на Земле, но не посреди диких джунглей давнего прошлого, а в чистых и уютных лабораториях СБА прошлого совсем недавнего. О том, что в твой мозг вложили эту информацию и выпустили тебя погулять.

— А смысл?

— С ходу я ничего не могу сказать. — Азим крутанулся в кресле пилота. — Ты прав, нам нужна информация. Много информации и из разных источников. Но первое, что приходит в голову, — это операция прикрытия.

— Видимо, твоя голова более гостеприимна для подобных мыслей, — сказал я.

— Ты берешь пешку, — сказал Азим. — Самую обычную пешку, которая стоит в ряду других точно таких же пешек. И начинаешь обращаться с ней, как будто имеешь дело не с пешкой, а с ферзем, делая это до тех пор, пока все окружающие и сама пешка в том числе не поверят, что она на самом деле ферзь. Пока твой противник разбирается с этим ферзем, расходуя на него свое время и ресурсы, ты проводишь другую комбинацию, которой он не ждет. Это ложный гамбит. Жертва ферзя, который на самом деле таковым не является.

— В шахматах так не бывает.

— Зато так бывает в жизни.

— Я в это не верю, — сказал я. — Я слишком хорошо помню все события прошлой жизни.

— Да, — согласился Азим. — И это особенно подозрительно.

— Не понимаю.

— Все ты понимаешь. Если на самом деле твоим воспоминаниям не двадцать шесть лет, а всего четыре с небольшим, и события не происходили с тобой последовательно, одно за другим, как оно и бывает в реальной жизни, а были вложены в твою голову одномоментно, целым массивом, нет ничего особенно удивительного, что ты помнишь все. Удивительно только то, что у тебя голова в процессе не взорвалась.

— Это бред.

— Нет, — возразил Азим. — Это рациональная теория, которая нам кое-что объясняет и при этом не противоречит сложившейся картине мироздания. А твоя версия о «других»…

— Это не моя версия, а Кридона.

— Неважно. Так вот, эта версия сложившейся картине противоречит и вообще попахивает дешевым мистицизмом.

— Мистика обычно взрастает на почве недостаточной информированности.

— Что снова возвращает нас к вопросу об источниках, — сказал Азим. — Сложность в том, что на данный момент большую часть информации ты получал от людей, облеченных властью и играющих в большие политические игры. Визерс, Асад, Кридон. Любой из них может врать, и, скорее всего, в той или иной степени врали они все.

— Как это проверить?

— Визерс, возможно, мертв, до Кридона нам не добраться, и так надо благодарить Аллаха, что ноги оттуда унесли. Боюсь, задавать вопросы остается только Асаду.

— Это проблема?

— Он калиф, — сказал Азим. — Не генерал СБА, не глава одного из кланов Гегемонии, но все-таки…

— Я не о той проблеме спрашивал.

— У меня нет по отношению к нему теплых чувств, — сказал Азим. — Но и ненависти я к нему не питаю. Он послал меня на смерть, но такие ситуации вроде как и прописываются в контрактах «черных драконов». Мне не нравится, что он послал меня на смерть вслепую, но это не тот повод, чтобы я начал мстить своему сюзерену. С другой стороны, после этого я считаю себя свободным от всех своих прежних обязательств по отношению к нему.

— Вот так просто?

— Это было непросто, — сказал Азим. — Я долго обдумывал эту ситуацию и не сразу пришел к такому ее видению.

— Но ты со мной?

— В данный момент мне больше некуда идти, — сказал Азим. — Кроме того, я теперь обязан тебе жизнью — скаари спасли меня из-за тебя.

— Не будь меня, тебя бы и близко от той станции не было.

— Тоже верно, — согласился Азим. — Но я все еще ощущаю за собой небольшой должок. Как почувствую себя рассчитавшимся, вернемся к этому разговору, а пока отложим его на время.

— Хорошо, — согласился я. Зыбкое партнерство все же лучше, чем быть совсем одному. — Так что будем делать?

— Пока только думать, — сказал Азим. — Мы покинем пространство скаари через три дня, и это критический срок. Если они действительно позволят нам просто улететь, то… Через три дня и надо начинать действовать.

Владения клана Кридона находились далеко от человеческой сферы влияния, и «Наталья» шла к границе самым прямым маршрутом, который только можно было проложить. Это не зависело от нас, на таком курсе настаивал Кридон. Он гарантировал нам безопасный коридор через территории других кланов, но затягивать с этим он явно не хотел.

Азим остался в ходовой рубке, а я вернулся в свою каюту, плюхнулся на неразобранную кровать и уставился в невысокий потолок.

Проблем не убавлялось. Мало того что жизнь отказывалась отвечать на старые вопросы, так она еще постоянно подкидывала новые, и каждый фрагмент головоломки, который попадал в мои руки, намекал, что картина на самом деле больше и сложнее, чем я даже могу себе представить.

Ложный гамбит, значит.

Внушите пешке, что она является ферзем, и отпустите ее погулять — будет весело.

Ознакомь меня Азим с этой теорией хотя бы полгода назад, я рассмеялся бы ему в лицо. В моей жизни были некие странности, но все же она была не настолько странной, чтобы я мог заподозрить, что ее кто-то выдумал, а джунгли Белиза и проведенное в интернате детство казались мне столь же реальными, как Вселенная неудачников и джунгли Новой Колумбии.

Наша жизнь — это то, что мы о ней помним. Если вмешательство в мою голову действительно имело место быть, то я и не должен был ничего заподозрить, не так ли?

Но был один факт, который не давал мне покоя. И в предложенную Азимом схему этот факт вписывался. Не слишком хорошо, но вписывался, а все прочие схемы отвергали его, как инородное тело.

Визерс как-то показывал мне голографические изображения трех людей, один из которых, по его утверждению, мог быть тем самым мифическим террористом по имени Феникс. Ни один из троих не был похож на парня, устроившего бойню в баре.

Но одного я узнал еще тогда.