Книга Храбры Древней Руси. Русские дружины в бою - Вадим Долгов

Важную роль в боевой тактике восточных славян играли легкие речные суда — однодревки, или моноксилы, как их называли греки. Название их пошло от того, что в основе каждого судна был положен один выдолбленный древесный ствол, которому по мере надобности наращивали из досок борта (такие суда уже назывались насадами).

На этих небольших судах славяне сплавлялись по рекам, а если было необходимо, то могли и выйти в открытое море. Очень подробно о славянских моноксилах в X веке писал византийский император Константин Багрянородный в своем трактате «Об управлении империей»:

«О росах, отправляющихся с однодревками из Росии в Константинополь… приходящие из внешней Росии в Константинополь моноксилы являются одни из Немогарда (Новогорода. — Авт.), в котором сидел Сфендослав (Святослав. — Авт.), сын Ингора, архонта Росии, а другие из крепости Милиниски, из Телиуцы, Чернигоги и из Вусеграда. Итак, все они спускаются рекою Днепр и сходятся в крепости Киоава, называемой Самватас. Славяне же, их пактиоты, а именно: кривитеины, лендзанины и прочие Славинии — рубят в своих горах моноксилы во время зимы и, снарядив их, с наступлением весны, когда растает лед, вводят в находящиеся по соседству водоемы. Так как эти [водоемы] впадают в реку Днепр, то и они из тамошних [мест] вхожи в эту самую реку и отправляются в Киаву.

Их вытаскивают для [оснастки] и продают росам. Росы же, купив одни эти долбленки и разобрав свои старые моноксилы, переносят с тех на эти весла, уключины и прочее убранство… снаряжают их. И в июне месяце, двигаясь по реке Днепр, они спускаются в Витечеву, которая является крепостью-пактиотом (союзник. — Авт.) росов, и, собравшись там в течение двух-трех дней, пока соединятся все моноксилы, тогда отправляются в путь и спускаются по названной реке Днепр».

Как видим, Константин Багрянородный отличает «росов» от «славян». Славяне изготавливают корпуса однодревок, пригодные для сплава по рекам до Киева. Росы же оснащают их для более дальнего и сложного плавания «река — море» и пускаются в путь:

«Прежде всего они приходят к первому порогу, нарекаемому Эссупи, что означает по-росски и по-славянски «Не спи». Порог [этот] столь же узок, как пространство циканистирия, а посередине его имеются обрывистые высокие скалы, торчащие наподобие островков. Поэтому набегающая и приливающая к ним вода, извергаясь оттуда вниз, издает громкий страшный гул. Ввиду этого росы не осмеливаются проходить между скалами, но, причалив поблизости и высадив людей на сушу, а прочие вещи оставив в моноксилах, затем нагие, ощупывая своими ногами дно, волокут их, чтобы не натолкнуться на какой-либо камень. Так они делают, одни у носа, другие посередине, а третьи у кормы, толкая [ее] шестами, и с крайней осторожностью они минуют этот первый порог по изгибу у берега реки.

Когда они пройдут этот первый порог, то снова, забрав с суши прочих, отплывают и приходят к другому порогу, называемому по-росски Улворси, а по-славянски Островунипрах, что означает «Островок порога». Он подобен первому, тяжек и труднопроходим. И вновь, высадив людей, они проводят моноксилы, как и прежде. Подобным же образом минуют они и третий порог, называемый Геландри, что по-славянски означает «Шум порога», а затем так же четвертый порог, огромный, нарекаемый по-росски Аифор, по-славянски же Неасит, так как в камнях порога гнездятся пеликаны.

Итак, у этого порога все причаливают к земле носами вперед, с ними выходят назначенные для несения стражи мужи и удаляются. Они неусыпно несут стражу из-за пачинакитов (печенегов. — Авт.). А прочие, взяв вещи, которые были у них в моноксилах, проводят рабов в цепях по суше на протяжении шести миль, пока не минуют порог. Затем также, одни волоком, другие на плечах, переправив свои моноксилы по сю сторону порога, столкнув их в реку и внеся груз, входят сами и снова отплывают».

Попутно следует заметить, что, очевидно, именно около одного из таких порогов печенеги и подкараулили Святослава зимой 971/972 года. Пройти реку, не выходя из кораблей, было невозможно, а воины, бредущие нагишом без оружия в воде и толкающие меж камней свои однодревки, понятно, становились легкой добычей береговой засады.

«Подступив же к пятому порогу, называемому по-росски Варуфорос, а по-славянски Вулнипрах, ибо он образует большую заводь, и переправив опять по излучинам реки свои моноксилы, как на первом и на втором пороге, они достигают шестого порога, называемого по-росски Леанди, а по-славянски Веручи, что означает «Кипение воды», и преодолевают его подобным же образом. От него они отплывают к седьмому порогу, называемому по-росски Струкун, а по-славянски Напрези, что переводится как «Малый порог».

По мнению лингвистов, «росские» названия порогов имеют германо-скандинавское происхождение. Многие славянские названия без перевода понятны и современному русскоязычному читателю.

«Затем достигают так называемой переправы Крария, через которую переправляются херсониты, [идя] из Росии, и пачинакиты на пути к Херсону. Эта переправа имеет ширину ипподрома, а длину, с низа до того [места], где высовываются подводные скалы, — насколько пролетит стрела пустившего ее отсюда дотуда. Ввиду чего к этому месту спускаются пачинакиты и воюют против росов. После того как пройдено это место, они достигают острова, называемого Св. Григорий. На этом острове они совершают свои жертвоприношения, так как там стоит громадный дуб: приносят в жертву живых петухов, укрепляют они и стрелы вокруг [дуба], а другие — кусочки хлеба, мясо и что имеет каждый, как велит их обычай. Бросают они и жребий о петухах: или зарезать их, или съесть, или отпустить их живыми.

От этого острова росы не боятся пачинакита…»

Не менее результативно руссы совершали и морские походы. Славянские суда, в целом не очень хорошо приспособленные к дальним морским переходам, тем не менее успешно преодолевали Черное море и неоднократно нападали на Константинополь.

Очень важным и спорным вопросом является время появления у славян конницы. Нужно уточнить, что речь идет именно о боевой коннице, а не просто использовании лошадей как транспортного средства. Как видим из приведенных отрывков, в изначальной древности славяне вполне могли управляться с конными повозками, умели скорее всего ездить верхом, но в бой предпочитали вступать пешими.

Приход мореходов-варягов в VIII–IX веках мало что поменял в этом отношении: варяги, подобно самим славянам, предпочитали сражаться пешими: ведь на боевых судах — драккарах, вмещавших до сотни воинов, не было места для табуна лошадей. Да и природные условия Севера Европы не слишком благоприятствовали коневодству: там нет ни тучных пастбищ, ни ровных путей. Недаром скандинавам пришлось осваивать морскую стихию.

Однако увеличение военных, политических культурных связей с теми регионами, где кавалерия составляла основу армии, заставила славян потихоньку перестраиваться. Поворотным в этом отношении для восточных славян стал X век, время, когда Русь столкнулась с новой опасностью, пришедшей с востока: печенегами, которые, как все степные народы, были прекрасными, можно сказать, прирожденными наездниками.

Первым князем, которому пришлось выдерживать их натиск, был Игорь Рюрикович. Надо полагать, им была осознана необходимость иметь в своем войске, помимо сильных пеших отрядов, еще и конницу. О конных битвах Игоря Рюриковича нам ничего не известно. Скорее всего сын варяжского конунга гораздо привычней чувствовал себя на борту морской ладьи, чем в седле, но вот уже его сын Святослав в самой первой своей битве, будучи еще совсем маленьким, уже выступает на коне. И в дальнейшем стремительные, «пардужьи» перемещения князя-рыцаря вряд ли были бы возможны без использования конницы.