Книга Измена в Кремле. Протоколы тайных соглашений Горбачева c американцами - Майкл Р. Бешлосс

— Это не Вьетнам. Это не Афганистан. Это чрезвычайно серьезно.

В субботу вечером, 24 ноября, в ООН посол США Томас Пикеринг направил четырем другим постоянным членам Совета Безопасности — Советскому Союзу, Великобритании, Китаю и Франции — проект резолюции, дававшей Ираку «последнюю возможность» выполнить требования ООН и предоставлявшей государствам-участникам право использования «всех необходимых средств» для проведения в жизнь десяти предыдущих резолюций, если Ирак не подчинится их требованиям до 15 января — таков был крайний срок.

За всю историю ООН это был только второй случай, когда — на основании положений ее Устава — агрессии противопоставлялась сила, после того как другие санкции не возымели действия. Первый прецедент имел место в 1950 году в Корее, и то это стало возможным только потому, что Советский Союз временно бойкотировал Совет Безопасности и, таким образом, не смог наложить вето.

В понедельник, 26 ноября, в Кремле Горбачев сказал прибывшему с визитом Тарику Азизу:

— Если Ирак действительно хочет урегулирования ситуации во всем регионе и желает избежать худшего, он должен сейчас же открыто заявить — и доказать это делом, — что выводит войска из Кувейта, освобождает заложников и не препятствует ничьему выезду из Ирака. В противном случае будет принята резолюция ООН — жесткая резолюция.

Горбачев выразил недовольство по поводу того, что советские заложники — почти 3300 человек — все еще содержатся в Ираке.

— То, что людей выпускают группами, по нескольку десятков человек, в обмен на что-то, противоречит всем этическим нормам.

По словам Азиза, освобождение заложников задержали «бюрократические» проблемы.

— Судьба Ирака в руках его руководства, — заявил советский руководитель. — Время истекает.

Шеварднадзе добавил, что резолюция о применении силы будет «последней резолюцией» ООН в отношении Ирака.

Во вторник, 27 ноября, в Нью-Йорке Бейкер в качестве председателя Совета Безопасности ООН встретился с представителями других государств — постоянных членов. Примаков пытался убедить его отложить голосование по резолюции № 674. Бейкер отказался рассматривать предложение Об отсрочке — через три дня очередным председателем Совета Безопасности должен стать Йемен, который мог заблокировать эту меру до января.

В четверг вечером, накануне голосования, Шеварднадзе сказал Бейкеру:

— Если вы вышли на дорогу, то отступать уже нельзя. Вам придется выполнять эту резолюцию.

— Боюсь, вы правы, — ответил Бейкер.

29 ноября Совет Безопасности под председательством Бейкера принял резолюцию, допускающую «все необходимые средства». (Китай воздержался, а Йемен и Куба проголосовали против резолюции. После голосования Бейкер направил йеменскому делегату записку: «Этот голос обойдется вам слишком дорого». Вскоре Йемен лишился помощи США на 70 миллионов долларов.)

В выступлении Бейкера прозвучало то, о чем он и предупреждал Шеварднадзе:

— Сегодняшняя резолюция совершенно однозначна. Ее формулировки санкционируют применение силы, однако ее цель… заключается в том, чтобы решить стоящую перед нами проблему мирным путем.

На следующее утро в Белом доме Буш заявил: ради того чтобы «пройти еще одну милю на пути к миру», он собирается пригласить Тарика Азиза встретиться с ним и с послами союзнических стран в Вашингтоне в обоюдоудобные сроки в середине декабря. Он также намерен предложить Саддаму принять Бейкера между серединой декабря и 15 января — крайним сроком, установленным ООН.

Из-за кризиса в Персидском заливе Бушу пришлось отложить свои намерения вступить в контакт с реформаторами и национальными лидерами в СССР помимо Горбачева. В тот момент, когда главным для него было заручиться согласием советского президента на политику США, Буш не хотел раздражать Горбачева обхаживанием его противников.

Между тем, в республиках Советского Союза — мелких и крупных — сепаратистские силы набирали силу. В июле, после встречи с Борисом Ельциным в латвийском приморском городе Юрмала, три президента Прибалтийских республик решили продолжать добиваться полной независимости. Украина объявила о своем суверенитете. Законодательная власть Армении отказалась подчиниться декрету Горбачева, обязывающему вооруженные националистические группировки сдать оружие — в противном случае они будут разоружены советскими силами безопасности.

В Москве советские военные, КГБ и прочие сторонники жесткой линии, разъяренные движением за отсоединение республик, были настроены как никогда враждебно по отношению к сотрудничеству Горбачева с Бушем в Персидском заливе. Более того, «добрая воля Запада» не принесла Горбачеву практически никакой финансовой помощи для смягчения усугублявшегося кризиса в Советском Союзе.

Чувствуя свою все возраставшую уязвимость, Горбачев сделал выбор, в котором глубоко раскаялся в следующем году. С бездумной самоуверенностью, в жестоком и отчаянном стремлении выиграть время для себя и своей политики он сделал резкий шаг вправо. Он счел, что таким образом получит дополнительное пространство, поскольку американцы, поглощенные проблемой Персидского залива и чрезвычайно заинтересованные в поддержке коалиции Советским Союзом, вряд ли осудят подавление Прибалтики и перевод стрелок на часах внутренней политики.

В конце ноября 1990 года, как раз когда ООН санкционировала применение силы в Персидском заливе, министр обороны Язов выступил по советскому телевидению со зловещей речью — он объявил о президентских мерах по защите советских войск от «массового взрыва» антагонизма по всему Советскому Союзу: солдатам дозволялось использовать оружие в целях самообороны в случае провокационных действий местных националистов.

Во вторник, 2 декабря, Горбачев снял с занимаемой должности Вадима Бакатина, относительно прогрессивного министра внутренних дел, и назначил вместо него Бориса Пуго, бывшего шефа КГБ и партийного лидера Латвии. Заместителем Пуго был назначен генерал Борис Громов, последний советский военачальник в Афганистане. Громов был среди тех, кто особенно громко критиковал Шеварднадзе на июльском съезде партии, и — как полагали многие — не был чужд «бонапартизма».

На следующей неделе по советскому телевидению выступил Владимир Крючков, председатель КГБ, с предупреждением, что над Советским Союзом нависла угроза «распада». Заверив, что КГБ будет бороться с «антикоммунистическими» элементами внутри страны и за ее пределами, не щадя «сил», он с мрачной серьезностью заявил:

— Быть или не быть — вот выбор, перед которым стоит наше великое государство.

Горбачев издал президентский указ, отменяющий реформаторские меры, принятые местными правительствами, которые «подрывали» распределение продовольствия и товаров.

Александр Яковлев открыто предостерегал:

— Консервативные и реакционные силы — мстительные и безжалостные — перешли в наступление.

Юрий Левада, комментатор газеты «Московские новости», сказал:

— По-моему, мы являемся свидетелями ползучего военизированного переворота — не военного, а военизированного…