Книга Третья мировая сетевая война - Валерий Коровин

Как уже было сказано, Кавказский перешеек отрезает Россию от прямых стратегических контактов с Ираном, а Иран — это прямой выход в Индийский океан, к тёплым морям, от которых Россия отрезана в соответствии со стратегией «Анаконды», призванной отсечь противника от любых контактов, то есть просто изолировать его. Мы изолированы Северным Ледовитым океаном, Западной Европой, теперь от России отсекают юг. На востоке же мы заблокированы Японией, где стоят американские военные базы. Всё это — санитарный кордон. Последняя брешь в санитарном кордоне — это Иран. По этим же причинам Иран просто «не жилец», если не объединится с Россией в военно-политический блок. Режим аятолл без российского прикрытия долго не продержится.

Иран уже выдержал не одну волну социальных протестов. Устоять помогла прежде всего сильная исламская идентичность. А вот Ирака уже нет. Та же участь готовится и для Сирии. В итоге всё вокруг Ирана должно быть обложено, после чего начнётся осада, которая будет длиться до тех пор, пока глобальный Запад не покончит с ним. И здесь кратковременные уступки со стороны Обамы, связанные со снятием санкций, нельзя всерьёз рассматривать как системную уступку Запада. Ввязавшись во множественные конфликты по всему земному шару, американская «Империя» нуждается в передышке и переконфигурации сил. Ведь за Ираном — Россия.

Но сегодня единственная связь у России с Ираном — через Кавказ. При этом Южный Кавказ мы по большей части потеряли: в Грузии натовские базы, Азербайджан ориентирован на Турцию, на США, и в принципе, если его пригласят, — с удовольствием вступит куда угодно, в любые западные структуры на любых условиях. Конечно, там есть проблема Нагорного Карабаха. Но когда действительно понадобится, американцы найдут подход, заявив, например, в своём стиле — мы вам решим проблему с Нагорным Карабахом, только присягните американской идее. Обманут, конечно, но на их краткосрочные интересы это сработает. А дальше Северный Кавказ.

Основной принцип — наступление внутрь Евразийского континента с минимальными потерями. Наша же задача — выход к морским границам континента, к океану. Последнее, что у нас пока есть, это выход в Японское море под надзором американских баз и открытый доступ в Северный Ледовитый океан. Вот там мы пока можем свободно хозяйничать — среди белых медведей, но и здесь уже появилось много интересующихся.

Тот, кто мыслит Кавказ как точку распада России, акцентирует негативные, разрушительные особенности ситуации в этом регионе. Тот же, кто видит Кавказ как отправную точку для продвижения интересов России дальше, на юг, стремится созидать. Сегодня игра идёт за определение дальнейшего хода истории, и те, кто бьёт по России, наносит удар по самосознанию народов Кавказа, по их идентичности, для того чтобы перемешать традиционные связи кавказских народов. Тогда на Кавказ можно будет зайти, как сегодня в арабский мир.

Одной из попыток зайти на Северный Кавказ через хаос стала Чеченская война, которую следует считать типичной сетевой операцией США и в которой было задействовано множество как «тёмных» акторов, так и младших партнёров. Среди прочих оказались и Саудовская Аравия, которая поддерживала ваххабизм, и западные правозащитники, кричавшие о борьбе чеченского народа за независимость. Но также и Польша, Турция и даже прибалтийские республики, в этот момент почувствовавшие себя как-то по-особому независимыми. Для всех этих участников чеченская кампания была важна, для каждого по-своему, и каждый видел в ней свои интересы. Так складывался сетевой контекст.

Непосредственные участники сетевых процессов всегда реализуют какие-то свои локальные задачи. В чеченских кампаниях — и в первой, и во второй — также были участники, которые реализовали свои конкретные тактические задачи в этом регионе. Скажем, английские финансовые группы были заинтересованы в сырьевом возвращении, так как в дореволюционной России на территории нынешней Чечни работало множество британских компаний, которые занимались нефтедобычей. Естественно, что они понесли потери в определённый момент. Участие британских финансистов как раз и мотивировалось необходимостью некоего экономического реванша. Поэтому они были готовы на инвестиции определённого рода, на дополнительные финансовые потери для того, чтобы потом вернуть целиком своё финансово-экономическое влияние.

Саудовская Аравия и иные нефтяные королевства заинтересованы в экспорте своей идеологической модели, коей является идеология ваххабизма. Это некая теократически-политическая модель обустройства общества, распространение которой даёт Саудовской Аравии и другим арабским королевствам расширение территории идеологического и политического влияния. Интерес — в расширении своей идеологически управляемой паствы: чем больше исламистских групп, территорий, государств, тем больше влияние Саудовской Аравии как некоего первоисточника, своего рода ваххабитского центра, тем больше возможностей. Экспорт ваххабитской модели является некой локальной тактической целью Саудовской Аравии, которая снабжала кавказских сепаратистов как ресурсами, так и бесконечным потоком человеческого материала — пушечного мяса, которое перемалывалось в этой мясорубке конфликта между ваххабитским интернационалом и федеральными силами.

Были в этом конфликте представлены и страны Восточной Европы, которые испытывают острый ресантиман по отношению к большой России. Это бывшие советские страны Восточной Европы, которые сегодня входят в так называемую буферную зону, отсекающую Россию от Европы Западной и не дающую России и Европе возможности создания стратегического союза. Эта возможность и пресекается деструктивной активностью стран бывшего соцлагеря, которые входят в американский санитарный кордон. Они пышут ненавистью к большой России, испытывая чудовищные комплексы, переживают колоссальные социальные внутренние трансформации, понимая уязвимость своей позиции. Их ненависть и мелкая злоба, которые там, безусловно, присутствуют, не в самих народах этих стран, а в основном в элитных или каких-то локальных социальных группах, — такое, по сути немотивированное, озлобление, неприязнь к России толкают их к тому, чтобы всячески занижать позиции России, вставляя шпильки и делая мелкие уколы. Возможности этих стран по информационному противодействию как раз довольно широки, из-за чего их активно эксплуатируют в сфере организации информационных кампаний против России, в первую очередь в Европе, направленных на западный мир. По этой причине многие восточноевропейские государства включались в информационное освещение чеченских событий, в первую очередь воздействуя на Европейский союз, нанося информационные удары по России, оправдывая позиции сепаратистов и террористических интернациональных ваххабитских групп.

Турция была заинтересована в прямом стратегическом влиянии на регион и надеялась на некий геополитический реванш по отношению к утраченным территориям Османской империи. В принципе, в Турции до сих пор содержится некий имперостроительный потенциал, тем более что это очень пассионарное государство, и иметь его в союзниках — это большое преимущество. И здесь России следовало бы больше времени и внимания уделять именно Турции, её идеологической и политической перепрошивке, что было бы возможно при наличии идеологии у самой России.

Вообще Турция — потенциальный, очень важный союзник для России. Именно по этой причине нас постоянно в истории сталкивала некая третья сила. То Британская империя, то США настраивали двух сильнейших игроков региона друг против друга. Оттого чеченская война была важна американским стратегам, чтобы обострить противоречия Турции и России, поймать Турцию на крючок её естественного стремления усилить региональное влияние, сыграть на струнках имперского турецкого реванша.