Книга Привет, красотка! - Патрик Санчес

— Что ты делаешь? — вскрикнула она, хотя прекрасно знала, что он делает. Максимально опустив спинки сидений, Эрик лег на нее, позволив ощутить напрягшийся член. Симоне не верилось: неужели она решится заняться сексом в автомобиле, на городской улице?

— Подожди, Эрик, — сказала телезвезда, сопротивляясь. Она все-таки Симона Рейс, не пристало ей трахаться в машинах, как дешевой проститутке.

— Что такое? — осведомился молодой человек, целуя ее шею.

— Я считаю…

— Нашла время, — сказал Эрик и задышал тяжелее и резче. Происходило превращение, которое Симона не в силах была остановить: аккуратный белый мальчик становился голодным хищником. Когда парень в «докерсах» и поло, вовремя оплачивающий счета и раз в неделю звонящий мамочке, начинает стонать от удовольствия, — это высшая степень женской власти. Животная страсть любовника заводила ее так же, как сознание, что она своими чарами способна заставить молодого клерка выбросить из головы мысли о портфеле ценных бумаг или счете в футбольном матче. Впившись в губы Эрика, Симона позволила расстегнуть свою блузку. Они обнимались, словно парочка старшеклассников, свернувших в укромный уголок по дороге с дискотеки домой.

— Не могу поверить, что это произошло, — призналась Симона, когда любострастники приводили себя в порядок, сидя в разных углах машины.

— Это было здорово! — воскликнул Эрик совсем как мальчишка, только что доевший «Хэппи-мил», в котором нашлась машинка «Мэтчбокс».

— Господи, надеюсь, никто не видел, — спохватилась Симона, застегивая блузку. Секс получился быстрым — она не испытала оргазма, — но невероятно возбуждающим. Виной тому была вульгарность занятия любовью на переднем сиденье машины, а может, риск быть застуканными. В любом случае свидание существенно добавило в кровь адреналина. Они не разделись — Эрик не снял рубашку и лишь приспустил брюки, высвободив член, расстегнул блузку Симоны, грубо сдернул с нее трусы, задрал юбку и занялся любовью. Секс вышел страстным, сумасшедшим — не перепихон, а мечта старшеклассницы. Симона словно переживала вторую молодость. В школе она была очень полной, до похудания у нее вообще не было парней. Ее не приглашали на последний танец, не провожали домой, и секс в автомобилях был, таким образом, упущен. Оправив юбку, Симона начала приводить в порядок волосы, с удовлетворением ощущая, что самооценка поднялась на порядок. Она чувствовала себя испорченной девчонкой, которой всегда мечтала стать, шлюшкой, трахающейся в автомобилях со студентами.

— Можно мне отвезти тебя домой? — спросил Эрик, заводя машину.

— О… — Симона заколебалась и чмокнула Эрика в щеку. — Пожалуй, я прогуляюсь пешком.

— Точно?

— Да, здесь пройти всего несколько домов. — Симона выбралась из машины. — Я тебе позвоню, — пообещала она, захлопывая дверь.

Помахав на прощание, Симона повернулась и вошла по тротуару, вспоминая, о чем болтали девчонки в колледже, — возвращаешься на рассвете из мужского общежития, где провела ночь, и стараешься проскользнуть в кровать, прежде чем заметят твое отсутствие. До утра далеко, и Симона давно не учится в колледже, но в эту ночь она решила взять реванш, это оказалось восхитительно!

Пончики!

По дороге на работу Руби поддалась искушению остановиться и подзаправиться. Открыв бардачок, она достала обручальное кольцо и надела его на левую руку. Открыв дверцу, девушка выбралась из «Сатурна» (машина качнулась), захлопнула дверцу и направилась в «Шопперс-фуд-верхауз», что в Фоллз-Черч, недалеко от Вашингтона.

Взяв широкую тележку, девушка протолкнула ее через автоматические дверцы, прошла по цветочному и овощному отделам и приблизилась к заветной цели, Мекке, земле млека и меда, раю — словом, к отделу выпечки. Руби не особенно ценила «Шопперс-фуд-верхауз» как продуктовый магазин — огромный, бестолковый, выбор хуже, чем в «Великане» или «Сейфуэе», народу всегда много, но одно заставляло ее возвращаться — пончики! В «Шопперсе» были превосходные пончики — легкие, воздушные, всегда свежие. Здешние пончики были гораздо лучше «Данкин донатс» и не уступали, пожалуй, даже тающим во рту глазированным изделиям из «Криспи-крим» на Первом шоссе в Александрии. Хотя кого она обманывает… Ничто не может сравниться с пончиком от «Криспи-крим», особенно горячим, истекающим жиром, но времени ехать в Александрию не было — Руби срочно требовалось подкрепиться. Девушка решила, что пончики станут последним пиром перед курсом диеты «Тонкий и звонкий». Она считала, что имеет на это полное право, раз план насладиться полудюжиной булок с корицей сорван мерзким пуделем. Сглатывая слюну, Руби взяла с прилавка картонную коробку и с помощью маленького полиэтиленового листочка начала брать пончики: четыре с сахарной глазурью, два с шоколадной, два с сахарной пудрой и сладкой начинкой, два с желе и два с сахаром внутри. Накрыв коробку крышкой, Руби направилась в молочный отдел, где взяла кварту цельного молока. Подойдя к кассе, девушка выставила на движущуюся ленту пончики и молоко и любезно улыбнулась кассирше.

— Моя очередь нести завтрак в офис, — предложила она ту же версию, что и продавцу коричных булок в аэропорту, демонстративно повертев обручальное кольцо на пальце.

Заплатив за молоко и пончики, Руби вернулась в машину и уселась за руль, поставив пакет рядом. Заведя мотор, она отъехала на другой конец парковочной площадки, где было меньше машин. Вставив в магнитофон старую кассету «Трах!», Руби сделала погромче. Динамики взревели: «Разбуди меня, прежде чем уйдешь-дешь-дешь». Открыв пакет молока, она отругала себя за то, что не взяла соломинку, и, поднеся пакет ко рту, сделала большой глоток. Затем девушка открыла коробку с пончиками и алчно уставилась на содержимое.

— Шоколад, — с чувством сказала Руби, подхватывая пончик с шоколадной глазурью. Обливаясь слюной, она ощутила головокружение, когда губы коснулись вожделенного лакомства. Пончик оказался легким и воздушным, шоколадная обливка — идеальным дополнением. Проглотив его в мгновение ока, Руби схватила пончик с желе и жевала, прикрыв глаза от наслаждения, шумно вздыхая, смакуя богатство вкуса. Словно героиновая наркоманка, получившая дозу, Руби испытывала ни с чем не сравнимое облегчение, подъем после удовлетворения нестерпимого желания, чувство совершения дурного поступка, от которого становится так хорошо…

Руби собиралась отправить в рот третий пончик, когда рядом затормозил автомобиль. Девушка в панике кинула пончик обратно в коробку, закрыла пакет с молоком и рассеянно уставилась вдаль, словно кого-то ожидая.

Из машины выбрался коренастый мужчина. В зеркале заднего вида Руби с ужасом заметила сахарную пудру на губах. Воровато утеревшись рукавом, — она забыла не только соломинку, но и салфетки, — Руби сидела неподвижно, пока водитель не ушел. Прикончив пончик с желе, она, как голодный волк, уничтожила его компаньонов: с сахарной глазурью, со сладкой начинкой и с шоколадной глазурью. Она ела с таким энтузиазмом и скоростью, что за считанные минуты коробка наполовину опустела. В пиршестве было что-то почти чувственное: Руби стонала и глубоко вздыхала, повторяя: «Боже, как хорошо! О Боже! О Боже!»