Книга Леди в красном - Эйлин Гудж

— А ваша жена знает об этих визитах?

Уильям умолк, глядя через окно на пропитанный дождем двор. За ним лежало поле, граничившее с ее участком. Трава, которая бушевала там летом, теперь была прибита дождем, а ежевичная лоза с приходом осени приобрела красновато-бурый оттенок, словно покрылась ржавчиной. В дальнем конце поля почти непроходимой стеной стоял лес, в основном это были пихты и тсуги. Через лес вилась еле различимая тропинка, поднимающаяся на Спринг-Хилл, где Элеанор любила прогуливаться в теплую погоду. Когда Уильям снова заговорил, его голос был тихим, почти тревожным:

— Нет, не знает. Я так и не придумал, как рассказать ей об этом, чтобы не поставить вас с Йоши под угрозу.

— Думаю, это только к лучшему, — сказала Элеанор не очень уверенно. — Просто… Я все думаю, что она может подумать, если узнает, что вы проводите время с женщиной, муж которой на войне.

Она была очень близка к тому, чтобы высказать вслух то, о чем все это время подозревала: что его визиты вызваны не одним лишь великодушием.

В его глазах она прочла ответ на свой вопрос, и он вскружил ей голову, как шампанское, выпитое на свадьбе у дочери подруги. Однако заговорил он совершенно бесстрастным голосом:

— Марта слишком занята. Я сомневаюсь, что она вообще обращает внимание на то, что меня не бывает дома. К тому же она уже привыкла, что я часто брожу по окрестностям в поисках сюжетов для картин. — Он отхлебнул кофе. — Кстати, пользуясь случаем, хочу вас кое о чем попросить.

— Просите, — ответила она не раздумывая. — Что бы это ни было, я уверена, это ничтожно мало по сравнению с тем, что вы для нас сделали.

На его лице появилось смущенное выражение.

— Я хотел бы написать ваш портрет.

Это было совсем не то, что Элеанор ожидала услышать, поэтому она выпалила первое, что пришло в голову:

— Откуда вдруг такое желание?

И от смущения принялась наматывать на палец вьющуюся прядь, выбившуюся из-под шарфа, которым она обмотала голову, потому что в то утро сладить с волосами было решительно невозможно.

— Ну, это вопрос не ко мне, а скорее к моей музе, — рассмеялся он.

— Вашей музе?

— Это она решает, что мне писать. Порой она бывает очень строга и требовательна, как заправский начальник. В таких ситуациях я мало что решаю.

— Понятно. — Элеанор решила ему подыграть. — А теперь муза решила, что нужно написать меня?

— Похоже, да.

— Наверное, я должна быть польщена. С другой стороны, на моем месте вполне могли оказаться скала или дерево. Или океан в ненастный день, — добавила она, глядя в окно на иссиня-серые волны, бьющиеся о нависшее над ними грозовое небо.

— Верно, но океан ни на миг не замирает, а вы, надеюсь, ради такого случая сможете некоторое время не двигаться.

— А как вообще это будет происходить? — Она чувствовала легкое беспокойство, зарождающееся где-то внутри.

— Сначала я сделаю пару набросков, но в общей сложности мы справимся за три-четыре раза.

— Только желательно заниматься этим по утрам, пока Люси в школе. — Она говорила медленно, боясь выдать себя. В последнее время дочь совершенно не нуждалась в ее постоянном внимании. Дома Люси почти все время проводила с Йоши. К примеру, сейчас она оставила свои узелки и выбежала за ним во двор. Элеанор наблюдала из окна, как они шлепают по грязи, направляясь к собачьим будкам. На Люси был дождевик и сапоги, а Йоши втянул голову в плечи, прячась в поднятом воротнике куртки. Элеанор больше заботило не то, что она пренебрегает своими родительскими обязанностями, а то, что Люси будет видеть, как она позирует для картины, словно легкомысленная особа… или праздная любовница. Она покраснела при мысли о долгих часах наедине с Уильямом, когда он будет изучать мельчайшие черты ее лица и тела. Сможет ли он прочитать у нее на лице чувства, которые она так тщательно скрывала? Смогут ли глаза передать ему то, о чем молчат уста?

А что подумают люди, если вдруг об этом станет известно? Нечто подобное, пусть и вполне невинное, может воскресить старые слухи о ее поспешном замужестве и ребенке, чьим отцом, как полагали некоторые, был не Джо. Те, кто тогда перешептывался у нее за спиной, сейчас посчитают, что она ведет себя еще более вызывающе — замужней женщине, муж которой ушел на войну, не пристало вести себя подобным образом.

А Джо? Что он подумает?

— Завтра вас устроит? — вывел ее из состояния задумчивости голос Уильяма.

— Завтра? — Она повернулась к нему, и все страхи улеглись, стоило только ей взглянуть в его открытое, улыбающееся лицо. — Завтра будет в самый раз.

Через несколько минут он поднялся с кресла.

— Мне нужно идти. Я обещал сводить Дэнни на новый фильм с Гарри Купером. Вы его еще не смотрели?

Она отрицательно покачала головой.

— Я нечасто хожу в кино.

В действительности в последний раз она смотрела фильм еще до войны.

На секунду в его взгляде проскользнуло сожаление, словно при мысли о всех тех местах, куда он хотел бы ее сводить. Потом он повернулся и направился к двери, за ним побежал Лэрд. Проходя мимо, Уильям лишь слегка коснулся ее руки на прощание. У двери он остановился и спросил:

— Вы уверены, что это удобно? Я не хотел бы навязываться.

— Дело не в этом. — Она замолкла в нерешительности. Ей не хотелось, чтобы он думал, будто она придает этому слишком большое значение. Ведь не обнаженной же он предложил ей позировать, в конце концов. — Просто… Вы уверены, что это разумно? Люди могут неправильно нас понять. Не только Марта.

— А, да, — кивнул он с задумчивым видом. — Что ж, в таком случае пусть это будет нашим маленьким секретом.

Он расплылся в улыбке, а она подумала: «Вот это очень по-мужски. Проблема решена, дело сделано». Но при этом и сама улыбнулась краешком рта.

— Похоже, секретничать входит для нас в привычку, — заметила она сухо.

— Болтун — находка для шпиона, — тут же процитировал он надпись на плакатах в каждой витрине города. С ними соседствовали более агрессивные — с карикатурной фигурой с преувеличенно раскосыми глазами и торчащими передними зубами, подписанной просто «Японские твари».

«Интересно, о каких шпионах идет речь», — подумала она.

Во дворе послышался лай и шум возни — собак выпустили побегать по двору. Всех щенков из последнего помета уже пристроили, остались только два кобеля Панда и Кэб (названный в честь Кэба Кэллоуэя) и три суки — Суки, Ниоба и Жасмин. Лэрд был щенком Жасмин — единственный мальчик в том помете. Заслышав доносящиеся со двора звуки, он навострил уши и тихонько заскулил, просясь за дверь и глядя на Уильяма с немой мольбой. Но взгляд Уильяма был прикован к Элеанор. И когда он взялся за ручку двери, до этого едва уловимое сожаление проступило на его лице очень явно. Во взглядах, которыми они обменялись, Элеанор увидела отражение собственного невысказанного тайного желания.