Книга Операция «Танненберг» - Руслан Мельников

– Да ложитесь же, мать вашу!

Бурцев махнул рукой. Сверху вниз. Давая понять, что требуется.

Руку едва не пронзил третий болт. Немцы тоже умели стрелять. Особенно с такого расстояния. Близко ведь! Почти в упор ведь уже бьют! Через головы детей и женщин.

– Вперед! – надрывались из второй шеренги. – Быстро!

В отчаянии Бурцев дал очередь – тоже поверх голов. Над самыми головами живого щита.

Свист пуль. Треск пробитых стволов. Срезанные пулями ветки и листва…

Сработало! Женщин и детей, покорно шедших на стрелы, остановил грохот «колдовской бомбарды». Пулеметов в действии они прежде не видели. Не слышали. И ужас перед неизвестным оружием оказался сильнее страха перед кнехтами.

Глава 37

Люди падали ниц. И упрямо лежали. Прикрыв головы руками, шепча молитвы, быстро-быстро крестясь. Прежде чем кнехты успели что-либо предпринять, Бурцев вдарил по второй шеренге. На поражение. Тоже – почти в упор.

И по третьей – уже выходившей из зарослей. Под пулями «MG-42» ложилась еще одна цепь вооруженных кнехтов…

Валил он тевтонскую пехоту от души. Перезаряжал, менял магазины. И валил снова. Выкашивал вместе с кустарником и молоденькими деревцами.

Никто из живого щита не смел поднять головы. Никто не мешал.

А темные фигуры кнехтов падали. Под пулями, под стрелами. Падали и пятились. И бежали.

– Здесь! Здесь они! – орал благим матом кто-то из отступавших.

И призывал кого-то.

Хотя мог бы не орать, не звать мог бы. И так ведь ясно, где «они».

Бурцев пустил короткую очередь вслед убегающему противнику.

Крикун подавился собственным криком. Споткнулся, свалился. И не шевелился больше.

Нет больше немцев. Отступили. Попрятались.

Ненадолго стало тихо. Спокойно. Зашевелились девки, бабы, старухи, ребятня. Которые еще живы.

– Пошли вон! – рыкнул Бурцев. – Прочь! Прочь отсюда!

Перепуганный народ уползал в кусты, забивался в щели, прятался за деревья. Спасутся ли, далеко ли уйдут – это теперь их забота. Живой щит исчез, испарился. В посеченных пулеметом зарослях, среди утыканных стрелами деревьев теперь лежали только трупы и несколько раненых.

Что ж, можно считать, первый натиск отбит. Но кнехты, бабы с ребятишками и два эсэсовца с овчарками – это лишь авангард. Даже нет – разведка. Бурцев нутром чуял – сейчас пойдет новая волна. Значит, надо успеть…

– Сменить позицию, – приказал Бурцев.

С пулеметом в обнимку откатился на запасной рубеж – назад, за невысокий кустистый холмик. Бурангул и дядька Адам снова расположились рядом – под пенек, под поваленное бревно. И Вальтер Телль – здесь же.

Справа-слева – шевелилась листва, мелькали тени: арбалетчики перезаряжали самострелы, самые осторожные переползали с места на место.

И вот тут-то их шарахнуло. Накрыло.

Сначала был свист. Пугающий, нарастающий. Приближающийся. Свист, который ни с чем не спутаешь. Свист, в котором даже штатский мигом признает…

– Что это? – инстинктивно вжал голову в плечи Вальтер Телль.

…миномет. Признает – и не ошибется.

– Миномет! – одними губами прошептал Бурцев.

И – во всю глотку. Чтоб слышали все:

– Мордой – в землю! Головы не поднимать!

Это – единственное, что они могли сейчас сделать. Ну, и еще…

– Молиться и не шевелиться!

Дрогнула земля. Рвануло буквально в нескольких шагах. Влажные комья, ветки, щепки, листья посыпались сверху. Если б не деревья вокруг, если б не спасительный холмик, осколками достало бы и Бурцева, и Бурангула, и дядьку Адама, и Телля.

А так… Присыпало только так.

Снова свист. Снова взрыв. Крики. Страшные. Жуткие. Так кричит человек с вывороченными внутренностями, но уцелевшими легкими и глоткой. Не повезло кому-то из вольных лесных стрелков. Тем, кто умирал сейчас молча, везло больше. Молча – значит, сразу, без боли.

И – опять нарастающий свист, от которого, кажется, падает само небо.

Небо упало. Небо взорвалось. В очередной раз. И вместе с землей и щепой вверх полетели чья-то оторванная рука, разбитый арбалет и брызжущие кровью клочья. Кишки. Потроха. Человеческие…

Кишки повисли на ветвях, окрасив зеленую листву красными пятнами.

Похоже, немцы вовсе не боялись убить под горячую руку анкер-менша. Человек-якорь Агделайда Краковская для их целей годилась и мертвой. И ежели что – перелопатят останки. Найдут среди окровавленных трупов нужный, опознают – визуально ли или при помощи магии. Эзотериков, читающих астрал и ментал, как книжку, в цайткоманде, небось, полно. Таким это – раз плюнуть.

Минометы долбили без перерыва. Мины ляпались часто и строго по квадрату. По обширному вытянутому прямоугольнику. По тому самому, где Бурцев расстреливал тевтонских кнехтов, где остались еще почти все теллевские арбалетчики. И откуда так не успели убраться крестьянские бабы и ребятня.

Дубок-укрытие, из-за которого Бурцев полосовал врага очередями, разнесло в труху. Землю вокруг основательно перепахало. А воздух все свистел. И вздрагивали от взрывов вековые деревья. «Серьезные, видать, силы брошены были на эту операцию», – подумалось Бурцеву.

Потом – как глушащий удар ладонями по ушам – тишина.

Секунда, вторая, третья. И – новая волна. Новая облавная цепь.

Уже слышны крики и тарахтенье мотоциклетных моторов…

Через посеченные кусты, по изрытой земле к Теллю сползались уцелевшие лесные стрелки. Собирались в единый кулак, занимали позиции. М-да… немногие выжили после минометного чеса. Те, кто, как Бурцев, успел сразу отползти подальше – выжил. Те, кто остался – погиб. Даже раненых не слышно на обстрелянном участке. А и не будет раненых там, где мины ложились одна подле другой.

Бурцев стряхнул землю, выглянул из срытого срезанного наполовину холмика. Поставил пулемет на сошки.

Как раз вовремя. В редколесье впереди вновь замелькали фигуры наступающих. Шли не очень ровно. По-особому шли. Впереди – щитоносцы. С громадными – почти в рост человека переносными щитами-павезами. Обтянутыми кожей. Размалеванными крестами и гербами. Изукрашенными яркими броскими надписями. Щиты сбрасывались из-за спины, выставлялись вперед.

На одном Бурцев разобрал немецкую надпись: «Спаси, Святая Мария». Надпись была выведена красным. По-готически вычурно, жестко, остро.

За павезами укрывались арбалетчики и жиденькая цепь автоматчиков.

Тряслись по кочкам три «Цундаппа». У каждого – в коляске по пулеметному рылу. Мотоциклы окружали небольшие отряды всадников. Закованные в латы тевтонские рыцари – орденские братья в белых плащах и полубратья – в серых. Легковооруженные слуги и оруженосцы, готовые по первому же приказу ринуться в бой. А где-то сзади, за деревьями, ждали невидимые минометчики. Чтоб добавить, если понадобится.