Книга Невинная страсть - Бренда Хайатт

— Я постарался закончить свои дела сегодня.

— Ты любитель музыки, Пакстон? — спросил Гарри Тэтчер, подходя к ним. — Помню, ты еще в Вене говорил это. Рад видеть вас снова, мисс Риверстоун.

— Я тоже рада вас видеть, мистер Тэтчер. — Она присела в поклоне. — Значит, вы тоже были на конгрессе в Вене? Возможно, вы более подробно расскажете мне об этом, чем мистер Пакстон.

Он склонился к ее руке с обворожительной улыбкой, которая, насколько понял Ноуэл, безотказно действовала на других людей.

— С превеликим удовольствием, мисс Риверстоун. Может быть, мы отойдем куда-нибудь в укромный уголок, чтобы вы могли послушать мои рассказы?

— Уверен, что мисс Риверстоун слишком хорошо знает правила приличия, чтобы согласиться остаться с тобой наедине, Гарри. — Ноуэл постарался скрыть свое раздражение, обратив все в шутку. — Почему бы тебе не рассказать о том, чем ты занимался — и что позволительно говорить в присутствии леди, — в более людном месте?

Веселые искорки в глазах Тэтчера показывали, что он флиртовал с единственной целью: вызвать у Ноуэла именно такую реакцию.

— Наверное, ты прав, Пакстон. А жаль. Если пожелаете поговорить со мной позднее, мисс Риверстоун, я к вашим услугам. — Самодовольно подмигнув Ноуэлу, он ретировался.

— Вы не одобряете мистера Тэтчера? — спросила Ровена, глядя вслед Гарри.

— Он вполне безобидный шалопай, — произнес Ноуэл, — но ему привычнее иметь дело со служанками, чем с настоящими леди, как вы.

— Очень трогательно, что вы чувствуете себя обязанным защищать меня от других джентльменов, но думаю, что в этом нет необходимости.

— Я не… — начал было Пакстон, но моментально понял, что именно этим и занимался — как вчера в отношении Ричардса, так и сегодня в отношении Гарри. — Я не хотел бы, чтобы вам причиняли боль, — сказал он наконец, глядя ей прямо в глаза в доказательство своей искренности.

То, что она увидела в его глазах, заставило ее тихо охнуть. А Ноуэла вновь охватило желание заключить ее в объятия и показать с помощью своих губ и своего тела, насколько сильно его чувство к ней. Но разумеется, в данной обстановке сделать это было невозможно. Сейчас, например, к ним приближалась леди Маркус.

— Ровена! Ты-то мне и нужна. Именно ты можешь оценить юмор ситуации, в которую я попала, и не станешь смеяться. — Она замолчала, неуверенно глядя на Ноуэла.

Он сразу же понял намек.

— Пожалуй, до начала концерта я подойду к буфету. Вам, милые леди, что-нибудь принести?

Они отказались, и он направился к буфету, на ходу окидывая взглядом комнату. Как раз в этот момент в помещение вошел Ричардс. Ноуэл решил не спускать с него глаз и понаблюдать, с кем он будет разговаривать и как себя вести. Особенно по отношению к Ровене.

А Ричардс уже направился к ней. В его глазах была какая-то решимость, встревожившая Ноуэла. Взяв со стола канапе, Пакстон подошел к столу и стал издали следить за своим объектом.

Ровена, оживленно разговаривавшая с леди Маркус, заметила Ричардса только тогда, когда он заговорил — возможно, потому, что снова была без очков. Хотя она улыбнулась очень милой улыбкой, Ноуэл обрадовался тому, что девушка ничуть не покраснела, как это было, когда она здоровалась с ним.

Немного приблизившись, Ноуэл мог слышать обрывки разговора.

— …моя подруга леди Маркус, — сказала Ровена.

— Рад познакомиться, миледи. — Ричардс поклонился. — Насколько я понял, друзья мисс Риверстоун заслуживают того, чтобы искать их дружбы.

Интересно, с какой целью этот человек втирается в доверие к Ровене? Если он намерен выкачивать из ее брата информацию, то, возможно, просто надеется отвести от себя подозрение, завязав дружбу с его сестрой?

Как бы то ни было, а Ноуэл счел своим долгом вмешаться.

— Кажется, сейчас начнется концерт, — сказал он, подходя к ним. — Нам, наверное, следовало бы пройти на галерею и занять места.

Ричардс взглянул на Пакстона, почти не скрывая неприязни, которая, однако, быстро сменилась холодной вежливостью. Леди Маркус, извинившись, отправилась искать мужа, а остальные трое прошли под арками на галерею, где, согласно программкам, распространенным леди Хардвик, должна была проходить первая часть музыкального вечера.

Не успели они сделать и нескольких шагов, как их остановила мисс Фанни Маунтхит.

— Мисс Риверстоун, рада снова встретиться с вами, — сказала она с притворной улыбкой. — И с вами тоже, мистер Пакстон. Вы, я думаю, слышали новости? Бедная матушка.

— Да, я читала об этом в вечерних газетах, — ответила Ровена. — Верно ли, что это дело рук Святого из Севен-Дайалса?

— Да, конечно. Ведь он оставил свою визитную карточку прямо в спальне моей матушки! Уверяю вас, мне еще долго будет страшно ложиться спать. Мистер Пакстон, может быть, вы зайдете к нам, чтобы рассеять страхи матушки… и мои тоже? — Она стрельнула глазами в сторону Ноуэла.

— Непременно, если вы считаете, что это поможет. — Он заставил себя улыбнуться. — Не забудьте, однако, что Святой, насколько мне известно, никогда никого не трогал. Так что какое-либо физическое насилие вам не угрожает.

— Вам, конечно, лучше знать. — Девушка некрасиво надула губы. — Но я надеюсь, что вы поймаете его в самое ближайшее время. Ой, меня, кажется, зовет матушка. Приятного вам вечера.

Она ушла, а они отправились дальше в сторону галереи. Ровена, к великому неудовольствию Ноуэла, взяла под руку не его, а Ричардса.

— У меня, кажется, есть основание поблагодарить вас, — сказала она так тихо, что Ноуэлу пришлось напрячься, чтобы услышать. Он сделал вид, будто ничего не понимает и не интересуется, хотя догадывался, что она имеет в виду.

Ричардс, помедлив мгновение, произнес:

— Я хотел лишь доставить вам удовольствие, мисс Риверстоун.

— И вам это удалось. Спасибо, — почти шепотом сказала она, явно не желая говорить в присутствии Ноуэла больше.

На этот вечер длинная галерея, стены которой были увешаны множеством портретов предков Хардвика, была переоборудована в концертный зал с небольшим возвышением вместо сцены в одном ее конце и креслами для гостей. Ровена выбрала место поближе к сцене. Ричардс и Ноуэл уселись от нее по обе стороны.

Пакстон отлично понимал, что Ровене хочется поговорить с Ричардсом с глазу на глаз, однако твердо решил не допустить этого. Ясно, что она желает поговорить с ним о возвращении драгоценностей своей матери — тех самых, которые с большим риском добыл для нее он сам.

После разговора, состоявшегося утром, Ноуэл вдруг понял: она собирается сообщить Ричардсу, что Ноуэл подозревает, будто он и есть Святой из Севен-Дайалса.

Раздались звуки музыки. Играл самый знаменитый в Европе флейтист, но Ноуэл его почти не слышал. Его ошеломила парадоксальность ситуации, в которой он оказался. Он не только не мог претендовать на благодарность за оказанную услугу, но был вынужден молча наблюдать, как она осыпает благодарностями его врага.