Книга Хрупкое сердце - Бонкимчондро Чоттопаддхай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Брахмачари занял свое место на коврике, женщины устроились на полу. Сначала Долони рассказала, кто она, потом поведала обо всем, что произошло этой ночью.
Слушая ее, брахмачари думал: «Кто может избежать неизбежного? Чему суждено быть, то обязательно произойдет. Но не следует терять мужества. Конечно, я сделаю все, чтобы помочь им».
Святой отшельник! Ты напрасно сжег свои книги. Можно обратить в пепел все вокруг, но разве можно сжечь книгу сердца?
— Я не советую вам, — обратился брахмачари к Долони, — сразу идти к навабу. Сначала напишите ему подробно обо всем, что случилось. Если он любит вас, то, конечно, поверит. И, когда он разрешит, вы вернетесь к нему.
— А кто отнесет письмо?
— Я, — просто ответил брахман.
Затем он позвал Рамчорона и велел принести перо и бумагу. Рамчорон исполнил приказание и снова ушел. Долони стала писать.
Брахмачари тем временем говорил:
— Это не мой дом, но вы можете здесь остаться, пока не получите ответа наваба. Никто не узнает о том, кто вы, никто ни о чем вас не станет расспрашивать.
Женщинам ничего другого не оставалось, как принять его приглашение. Закончив писать, Долони отдала письмо брахмачари. Тот поручил Рамчорону заботу о женщинах и ушел.
В крепости Мунгер все индусы, бывшие на службе у наваба, хорошо знали брахмачари. Знали его и мусульмане. И те и другие глубоко чтили его. Особенно почитал его мунши[90]наваба — Рам Гобиндо Рай.
С восходом солнца брахмачари был уже в крепости. Там он встретился с Рамом Гобиндо Раем и передал ему письмо Долони.
— Имени моего не называй, — попросил он мунши. — Скажи, что письмо принес какой-то брахман.
— Хорошо. За ответом приходите завтра.
От кого это письмо, Рам Гобиндо Рая допытываться не стал.
Вернувшись домой, брахмачари сообщил Долони:
— Ответ будет только завтра. Сегодня придется как-нибудь потерпеть!
Утром Рамчорон, к своему удивлению, не увидел никаких приготовлений к самосожжению.
Мы забыли рассказать еще о том, что на верхнем этаже этого дома спал другой человек. Пусть мое перо, загрязненное описанием грешной Шойболини, очистится рассказом об этом человеке.
Разгневанная, ушла Шундори с лодки Шойболини. Всю дорогу она ругала и проклинала свою подругу. «Негодница», «уродина», «бесстыжая» и многие другие эпитеты в адрес Шойболини пришлось выслушать ее мужу.
Вернувшись домой, Шундори долго плакала. Потом в деревню возвратился Чондрошекхор и, узнав печальную новость, навсегда ушел из доме. Минуло еще несколько дней. Ни о Шойболини, ни о Чондрошекхоре не было никаких известий.
Мы уже говорили, что Шундори являлась дочерью одного из соседей Чондрошекхора, а самому Чондрошекхору приходилась двоюродной сестрой. Отец Шундори жил в достатке, и она часто гостила в его доме. Читателю уже известно, что, когда случилось несчастье с Шойболини, Сринатх, муж Шундори, находился в Бедограме, а сама она жила у родителей, так как мать ее болела и не могла заниматься домашними делами. У Шундори была еще младшая сестра — Рупаши, которая жила в доме отца мужа.
Однажды Шундори надела сари, привезенное из Дакки[91], и стала примерять украшения.
Надев сари и украшения, она сказала отцу:
— Мне приснился очень плохой сон. Не случилось ли чего-нибудь с Рупаши? Пойду навещу ее.
Отец Шундори, Кришна Комол Чокроборти, во всем слушался своей дочери и не стал возражать. Шундори пошла к сестре, а Сринатх отправился домой.
Мужем Рупаши был уже известный читателю Протап. Женившись на Шойболини, Чондрошекхор часто встречался с Протапом и очень полюбил его. Поэтому когда Рупаши достигла брачного возраста, он выдал ее замуж за Протапа, но не ограничился этим. Поскольку Чондрошекхор был учителем Мира Касима Али Хана и снискал его расположение, он помог Протапу поступить на службу к навабу. Благодаря своим способностям Протап быстро продвигался вверх. К этому времени он уже стал заминдаром. У него большой собственный дом, имя его известно по всей Бенгалии.
Паланкин Шундори внесли во двор Протапа. Рупаши, увидев сестру, совершила пронам и приветливо пригласила ее в дом. Протап приветствовал гостью и поинтересовался, что нового в Бедограме и как поживает Чондрошекхор.
— Я как раз и пришла сюда для того, чтобы рассказать о нем. Слушай! — И Шундори со всеми подробностями рассказала о случившемся.
Протап был так потрясен, что не мог вымолвить ни слова. Придя в себя, он поднял голову и резко спросил:
— Почему же ты столько дней не сообщала мне об этом?
— А что можно было сделать?
— «Что можно было сделать!» Ты — женщина, и мне не хочется хвастаться перед тобой. Но я сумел бы помочь, если бы ты вовремя сообщила мне обо всем!
— Откуда же я могла знать, что ты поможешь? — огорчилась Шундори.
— Разве тебе не известно, что всем, что у меня есть, я обязан Чондрошекхору?
— Мне-то это известно, но говорят, что, разбогатев, люди часто забывают о тех, кто им делал добро.
Ни слова не говоря, Протап в гневе поднялся и вышел. Шундори же, видя, как он рассердился, очень обрадовалась.
На следующий день Протап, взяв с собой только повара и слугу Рамчорона, отправился в Мунгер. Он никому не сказал, куда идет. И только Рупаши он объяснил:
— Я иду искать Чондрошекхора и Шойболини. Пока их не найду, домой не вернусь...
Так что дом, в который брахмачари привел Долони и Кульсам, и был жилищем Протапа в Мунгере.
Шундори решила на несколько дней остаться в доме сестры. Не переставая бранила она Шойболини. Утром, днем и вечером доказывала она Рупаши, что мир еще не видел такой грешницы и негодницы, как Шойболини.
Однажды Рупаши спросила:
— Это все верно. Но зачем же ты так страдаешь из-за нее?
— Я оторву ей голову! Я отправлю ее в дом Ямы! Я огнем опалю ее лицо! Я...
— Диди[92], — остановила ее Рупаши, — зачем же ты так бранишься?
— Это Шойболини заставляет меня браниться!
Совет англичан в Калькутте решил начать войну с навабом. Однако для этого необходимо было доставить дополнительное вооружение в факторию в Патне. Поэтому туда и отправили лодку с оружием.
