Книга Витязь. Замок людоеда - Степан Кулик

Я помотал головой, пытаясь избавиться от насмешливости, но тщетно. Какая-то безбашенная удаль захватила меня и несла, как на гребне волны. Тот самый кураж, без которого на ринг лучше не подниматься. Все равно битым будешь.

Одним словом, хорошая штука. Если не зашкаливает. А меня, похоже, занесло… Выманить фон Ритца на поединок получилось знатно. Да только как теперь бранденбургские рыцари должны принять заверения Лиса о невмешательстве и неприкосновенности? В свете моей скоропалительной демонизации. Какая нафиг междоусобица, если на стороне маркграфа Айзенштайна выступают силы ада? Тут не то что серой, тут отлучением от церкви и гарью инквизиторского костра попахивает. Ну, ничего. На то он и Лис. Выкрутится как-нибудь. А я потом подыграю… Сбросив маску.

Во сказанул. А под маской у меня что? Ангельское личико? Засада, однако…

Фогт вышел на битву с нечистью во всей рыцарской красе, то бишь облаченный в полный готический доспех. Что значит — все тело упаковано в броню. Так что даже ахиллесовой пятки не осталось. Если не считать таковой некоторое ограничение в подвижности. Даже если ты родился и вырос в латах, все же это не трусы и майка — полтора пуда железа как минимум. А еще и оружие. Кстати, очень грамотно подобранное. Чувствуется немалый опыт воина…

Основное — моргенштерн. Причем не как навершие палицы, по типу булавы или шестопера, а как кистень. То бишь устрашающего вида стальной шарик, усеянный длинными и острыми шипами, крепился к короткой рукояти полуметровой цепью. Идеальное оружие против противника в доспехе, способном выдержать удар меча или пики. Или такого толстокожего, как я.

В левой руке — панцербрехер.[43]Он же мизерикордия. Нечто среднее между длинным стилетом и коротким мечом. Но главное его предназначение все же — делать дырки в панцире противника. Как и следует из названия. Что еще раз подтверждает большой опыт фогта. Увидев, как от меня отскочили стрелы, он тотчас сделал правильный вывод и выбор.

Ну что ж, отсалютуем друг другу и начнем, пожалуй. Пока солнце не взошло…

— Вижу, человек, ты не хочешь смириться и решил испытать судьбу. Что ж… Пусть будет так.

Я демонстративно взмахнул над головой дубиной с такой скоростью, что она загудела, как лопасти вертолета. Психическая атака типа. Увы, не подействовало. Рыцарь, не ожидая, пока я закончу вращение, быстро шагнул вперед и перекрестил меня моргенштерном. В том смысле, что нанес два быстрых удара крест-накрест.

Скомбинированный паном Лешеком многослойный доспех выдержал испытание, но и дал мне прочувствовать, что надолго его не хватит. Шипы моргенштерна способны разорвать в клочья не только кожу, но и кольчугу. Стало быть, нечего варежкой щелкать… Если жизнь дорога.

Используя силу инерции, я завершил круговое движение дубины, метя в голову тевтонцу. Такой удар мог бы с ходу поставить точку в поединке… попади в цель. Но немец оказался гораздо проворнее, чем можно было ожидать от ходячей статуи. И дубина пролетела мимо. Хорошо, что я ожидал подобный исход, а то пошел бы за ней следом. Аккурат под удар в печень тем четырехгранным шилом, что предназначено для оказания последнего милосердия смертельно раненному врагу.

Да, не зря Фома не уставал повторять: «Нюхай дистанцию! Держи равновесие! Не бодайся! Провалившийся боксер — кусок мяса для отбивной!»

Я дернул дубину на себя, сместил вес и отшагнул назад и в сторону. Смещаясь вправо, чтобы храмовник сам себе мешал дотянуться до меня моргенштерном и терял время, разворачивая корпус.

Рыцарь разворачиваться не стал. Приставным шагом сдвинулся в том же направлении, не давая разорвать дистанцию, и стальной «еж» опять загудел в воздухе. К счастью, сейчас фогт бил не прицельно, а только чтоб не дать мне времени собраться и подготовиться к контратаке. Так что удар получился не сильным. Доспех выдержал.

«Гм, а похоже, что в былинах не очень-то и привирают насчет сражений витязей с разными великанами и прочими Горынычами. Судя по тому, как уверенно держится тевтонец, ему абсолютно поровну, кого на тот свет спровадить. Человека или демона…»

Ухх! Боль, как огнем, обожгла колено…

Черт! Вечная проблема боксеров. Прекрасно видя и контролируя все на верхнем уровне, постоянно забываем о ногах. Да и «утренняя звезда», скажу прямо, не тот тип оружия, с которым приятно иметь дело. Фон Ритц не сделал ни одного лишнего движения, а просто хлестнул наотмашь, используя только кисть. А утяжеленный стальной еж на конце цепи сам придал себе необходимое ускорение. Хорошо, что в удар не был вложен вес тела. Мне и без этого мало не показалось. А если прилетит со всего маху? Нет, хватит дурачиться, не на танцах…

Я сделал вид, что нога пострадала гораздо сильнее, чем на самом деле, и сильно припадая на нее, стал пятиться.

Рыцарь тут же поднял забрало и радостно заорал:

— Что, бесовское отродье?! Не нравится? Погоди, я тебя еще не так угощу. А потом свяченой водой напою. Иорданской! С самого Крещения стоит в часовне! Как тебя дожидалась!

Я молчал, тяжело сопел и продолжал неуклюже отступать. А еще опирался на дубину, как на трость.

Такое поведение явно раненого противника настолько вдохновило крестоносца, что и он решил добить меня молитвой. Впрочем, вряд ли фогт был наивен так же, как те два рыцаря, что изгоняли меня рукоятями мечей. Просто командор хорошо понимал, какую славу эта победа будет иметь в глазах братьев, и какие почести в ордене, соответственно, принесет. Мечом махать у тевтонцев многие мастера, а повергнуть посланца Преисподней силой духа и веры — это не в борщ чихнуть. Тут огромная святость нужна. Уровня Гроссмейстера, не ниже.

— In nomine Patris…

М-да, с таким голосом и слухом только демонов и изгонять. После нескольких минут речитатива в исполнении комтура Розиттен, самое упертое адское создание предпочтет по-быстрому ретироваться обратно. Уверен, все стоны и стенания грешников звучат гораздо мелодичнее, чем рыцарское исполнение молитвы. Убивать таких мартовских солистов надо. Реально невыносимо. Аж скулы сводит. Пора действовать…

План у меня нарисовался простой до неприличия. В боксе такое проворачивают, если соперник заведомо слабее, и бегать за ним по рингу нет никакого желания. Подставиться и ответить. А чтоб он решился на сближение, сначала следует раскрыться. В нынешней ситуации — изобразить слабость. Убедительно и правдоподобно.

Застонав как можно громче и жалостливее, опираясь всем весом на дубину, я опустился на «здоровое» колено, отставив «больную» ногу в сторону. Как будто она не сгибается. Еще и голову наклонил… Немного. Одним словом, картина маслом: «Враг повержен, приходи и добивай».

От такого зрелища все болельщики со стороны крестоносцев торжествующе завопили, стали улюлюкать и выкрикивать что-то оскорбительное в мой адрес. Мои, уж не знаю, как это Лису удалось, угрюмо молчали.