Книга Обретенный май - Мария Ветрова

«Прогулялась называется!..» — Аня усмехнулась и открыла дверь подъезда. Пешком поднялась на свой этаж. Едва переступив порог, она замерла, даже не дойдя до середины крохотной прихожей: в квартире кто-то был… «Сережа!..» — Анино сердце заколотилось с бешеной силой, горячая волна радости охватила все ее существо: вернулся… Он вернулся все-таки!.. Она торопливо глянула на себя в зеркало и глубоко вдохнула воздух, чтобы успокоиться. Демонстрировать мужчине радость в подобных обстоятельствах непозволительная глупость! Она лихорадочно обдумывала, как именно ей следует себя сейчас повести, какие слова произнести, как в конце концов простить его и не потерять чувства собственного достоинства…

Продумать свои планы до конца Аня не успела, потому что Сергей, услышавший, как хлопнула входная дверь, сам вышел навстречу жене. Вид мужа был несколько смущенный, но отнюдь не виноватый.

— Здравствуй, Аня, — его голос, а главное, тон, повергли Калинкину в недоумение. В прошлый раз, когда он в пылу ссоры выскочил из дома и отсутствовал целых пять дней, Сережа едва ли не с порога начал умолять ее о прощении. Впрочем, все разъяснилось спустя несколько минут, когда Аня молча прошла на кухню, а муж последовал за ней и, спокойно усевшись на свое обычное место за столом, вновь заговорил.

— Прости, я не думал, что ты будешь дома так рано, — он криво усмехнулся. — Как правило, начинать тебя ждать с работы следовало примерно около полуночи… Так что я полагал, что успею собрать оставшиеся вещи до твоего появления…

Только сейчас Аня наконец обратила внимание на распахнутые антресоли, где они с Сергеем хранили зимние вещи, лыжи и всевозможное старье, которое почему-то было жаль выкидывать. И на старую спортивную сумку, битком набитую какими-то то ли тряпками, то ли еще чем-то, и аккуратно застегнутую и поставленную рядом с дверями… Аня все поняла и, не веря собственным глазам и собственному разуму, пристально посмотрела на Сергея, пытаясь перехватить его взгляд. Ее бывший муж отвел глаза и криво усмехнулся.

— Говорят, — произнес он, — на развод должна, в соответствии с этикетом, подавать женщина… Но я все-таки сделал это сам, Аня. Потому что у меня особые обстоятельства: моя будущая жена ждет ребенка и мы не можем тянуть с регистрацией…

«Какая жена? — хотела спросить Калинкина. — Да ведь это же я — я! — твоя жена!.. Сергей, опомнись, ты бредишь!..»

Но она не сказала ничего, потому что говорить было нечего. До нее наконец целиком и полностью дошло, что все ее самые худшие предположения и опасения оказались чистой правдой, что Сергей — ее Сергей, с которым они прожили, пусть и не слишком дружно, около десяти лет, Сергей, к ворчанию которого по поводу ее «сумасшедшей работы» она привыкла, как привыкаешь к старым, разношенным, зато очень удобным домашним тапочкам, больше не ее муж. Это было невероятно, совершенно непонятно, но это было правдой. Какая-то чужая баба, какая-то шлюха наподобие Маши Паниной, лишенная любых представлений о нравственности, отняла у нее мужа, разбила и уничтожила то подобие семьи, которое у них все-таки было. Нет, почему подобие? Самую настоящую семью, ведь когда-то они с Сережей жили дружно и так хорошо, ведь они действительно любили друг друга. И именно из-за любви к ней, Ане совершенно сознательно пошел на то, чтобы быть бездетным, зная, что жена не родит… Она никогда не скрывала от него своего бесплодия!

Вероятно, все Анины мысли и ощущения отразились на ее исказившемся от боли и ненависти к неведомой сопернице лице. Потому что искоса глянувший на нее Сергей криво усмехнулся и покачал головой:

— Нет, Аня, вовсе не шлюха, как ты думаешь… Ты ее даже знаешь. Это та самая медсестра, Ира, которую ты, когда я едва не загнулся от легочного абсцесса, наняла в качестве сиделки в нашей поликлинике. Ты, как обычно, была занята, сутками пропадала на работе… Ирина и не собиралась разбивать нашу… пару, так получилось.

Калинкина ахнула и невольно всплеснула руками и так глупо, совершенно по-бабски пошло воскликнула:

— Эта толстая белесая девка?! О Господи!..

Сергей внимательно и осуждающе посмотрел на нее и не произнес больше ни слова. Он встал, аккуратно прикрыл распахнутые антресоли, взял в руки сумку и вышел из кухни. Входная дверь, которую он за собой закрыл, хлопнула почти сразу. На пустом, тщательно вытертом, видимо, самим Сергеем кухонном столе прямо перед Аней лежала связка ключей от квартиры со знакомым брелоком в виде маленького розового слоненка… Этот брелок она сама подарила мужу в прошлом году, на 23 февраля… Мужу?.. Нет, просто Сергею. Потому что никакого мужа у Анны Алексеевны Калинкиной больше не было. И вряд ли теперь уже когда-нибудь будет…

…Аня не знала, сколько времени прошло с ухода Сергея, прежде чем осознала, что в соседней комнате вовсю заливается телефон. Периодически аппарат умолкал, и почти сразу же начинал звонить ее мобильный. Дождавшись, когда вновь оживет довольно увесистая, устаревшей модели «труба», Калинкина, с усилием оторвав взгляд от розового слоника, прижала ее к уху.

— Калинкина слушает, — проговорила она хриплым, каким-то чужим голосом.

Звонил Соколов.

— Анна Алексеевна? Слава богу! Я уж думал — придется ехать одному, Павел за городом… Я сейчас за вами заеду, звонили из одиннадцатого отделения…

— Что случилось? — она постепенно приходила в себя.

— Сестра Любомира живет где-то на Академической. Я еще два дня назад просил ребят ее оповестить… У меня там однокурсник бывший служит… В общем, надо ехать, там телефон не отвечает, дверь не открывают, соседи говорят, что обычно старушенция почти все время сидит на лавке у подъезда, а тут куда-то исчезла.

— Как — исчезла?

— На звонки не отвечает…

— Это я уже слышала, — перебила Калинкина. — Но она же могла куда-то отъехать, на дачу, например.

— Ее лучшая подруга твердит, что не могла, они много лет по-соседски дружат… В общем, эта самая подруга и требует, чтобы милиция вскрыла дверь Елены Леонидовны Любомир… Ребята мне позвонили, а я — вам…

— Присылай машину, — коротко бросила Калинкина и отключила связь.

Поднявшись наконец из-за стола, Аня глубоко вздохнула и направилась к дверям, чтобы переодеться. Жара вернулась на городские улицы после слабого и какого-то необязательного дождя, нимало не развеявшего духоту. И даже вечерний воздух оставался плотным, почти лишенным весенней свежести.

Аня дошла до дверей, но затем остановилась и, обернувшись, вновь посмотрела на ключи Сергея. Несколько секунд она колебалась, затем вернулась к столу, взяла их в руки. И, горько усмехнувшись, резко рванула брелок. Розовый слоник, вечный персонаж алкогольных кошмаров, остался на ладони Калинкиной. Подойдя к раковине, в которой скопилось уже изрядное количество немытых тарелок, она наклонилась, открыла деревянную дверцу самодельного шкафчика и выбросила слоника в помойное ведро.

Елена Леонидовна Любомир была намного старше своего брата и появилась на свет в печально-значимом для страны тридцать седьмом году. Несмотря на возраст, на пенсию она вышла всего четыре года назад, сдав свою должность директора детдома, в котором росла Мария Панина, старшему воспитателю: с ней должен был в настоящий момент общаться Павел, уехавший вместо этого за город — по словам Соколова. Аня догадывалась, куда и почему отправился Ребров, но думать об этом сейчас ей не хотелось…