Книга Дети зимы - Лия Флеминг

В деревне тоже стояла елка. Иви ходила смотреть, как зажигаются огни, и один из помощников Санты попросил их сосчитать от десяти до нуля. Тогда внезапно по всей деревне зажглись огни на деревьях и разноцветные огоньки в окнах.

Она уже знала про огни и про самую длинную ночь. Еще она знала про шведский венок из свечей и Христову свечу. В школе начинаются каникулы, но мамочка сказала, что они продолжат уроки чтения. Иви по-прежнему вела секретный журнал с рисунками и прятала его в машине под сиденьем, чтобы мамочка не прочла. Ей нравилось рисовать своих тайных помощниц; она иногда видела Белую Леди на тропе возле старой стенки.

Скоро они вернутся к бабушке, и там будет другая школа, но сейчас Иви не хотелось об этом думать. Она видела, что мамочка глядела на нее из темноты и улыбалась. Хорошо бы и папочка тоже сидел рядом с ней, но он все время слишком занят. Интересно, где же он и почему никогда не звонит им по телефону. Иногда она даже думала, что он уже никогда не приедет к ним, но ведь он обещал ей, что они вместе выберут большую елку, и должен сдержать слово. Мамочка часто повторяет, что его душа живет на небе, и тело ему больше не нужно. А его тело похоронено на кладбище недалеко от Саттон Колдфилда, иногда они с бабушкой носили туда цветы, но Иви не любила туда ходить.

Потом они вынесли кристинглы на улицу; было темно и шел сильный снег. Иви глядела на снег, на мерцавшие огоньки, и ей все очень нравилось. Но бедная миссис Сноуден начала дрожать, ей было плохо, и мамочка сказала, что надо ехать домой. Поэтому они не остались на глинтвейн и сладкие пирожки, хотя Иви все-таки ухватила рождественское печенье, украшенное серебряными шариками.

Школьники делали сами все угощения – раскатывали тесто, вырезали формочками печенье. Тут ей было гораздо интереснее, чем в других школах.

Когда миссис Сноуден села в машину, мамочка медленно поехала в гору. Снег превратился в дождь, и все волшебство пропало.

– Переночуйте сегодня у нас, – сказала мама старой леди. – Вы совсем больны.

– Я хорошенько высплюсь и завтра буду здорова. Иви, надеюсь, тебе понравился праздник? – спросила миссис Сноуден.

Иви кивнула.

– А мы будем делать рождественское печенье?

Обе женщины засмеялись.

– Не сегодня, милая, как-нибудь в другой раз… если будешь послушной.

* * *

Наутро, когда Кэй с Иви пришли за свежими яйцами, из задней двери выглянул мистер Ворчун. Он был встревожен и сказал, что миссис Сноуден лежит в постели с простудой.

– Упрямая старуха, иначе не скажешь! Не хочет вызывать доктора и не делала в этом году прививку от гриппа. Так ей и надо.

Мамочка поднялась к ней наверх и вернулась со списком лекарств.

– Мне не нравятся хрипы в ее легких, Ник, – сообщила она. – По-моему, надо вызвать доктора. В ее возрасте нельзя полагаться на случай.

Иви не понравилась мысль о том, что на Рождество кто-то будет лежать в постели.

– Что она будет делать в день Рождества?

– До него еще есть время, – ответила мамочка. – Если она примет антибиотики, то все будет в порядке, я уверена.

Но Иви не унималась.

– Давайте устроим ей праздник? – с надеждой предложила она, глядя на мистера Ворчуна. Почему он все время сосет свою трубку как болван?

– Ты добрая девочка, – ответил фермер, – но Рождество для матери не самый любимый праздник. Думаю, она охотно его пропустит.

Иви удивленно посмотрела на него.

– Но ведь все празднуют Рождество, – возразила она, а фермер лишь рассмеялся.

– В Уинтергилле его не празднуют. Давным-давно.

Иви озадаченно раскрыла рот и повернулась к своей мамочке.

– А мы будем праздновать, да?

– Не волнуйся, будем, – отмахнулась Кэй. – А наших хозяев давай оставим в покое.

Мистер Ворчун засмеялся.

* * *

Следующее утро Ник провел на чердаке, роясь в старом хламе, который достал из шкафа. Его ноздри были забиты пылью, но он знал, что ищет: набор старинных кожаных шляпных коробок, где хранилась рождественская коллекция Джекоба Сноудена. Он с интересом просматривал бумаги. Много лет эти коробки никто не открывал. На него нахлынули воспоминания о том, как его отец с гордостью показывал их ему, рассказывал о каких-то давно канувших в Лету местных событиях, которые Джекоб задокументировал с такой же скрупулезностью, как Стюард-старший, проповедник из методистской общины.

Там были фотографии, концертные программки, рекомендательные письма, приглашения на свадьбу и похороны, роскошные бланки заказов в узорной рамке. Вся жизнь деревни и долины лежала перед ним. Жалко только, что все это стоило немного. Надо бы отдать бумаги в какой-нибудь местный архив. Он чувствовал себя подлецом при одной лишь мысли о продаже такого наследия, но чутье подсказывало ему, что тут было что-то ценное. И он нашел.

Завернутые в папиросную бумагу, там лежали самые красивые рождественские открытки, какие он когда-либо видел. Были там и валентинки, адресованные Сюзанне, жене Джосса; они были нарисованы с поразительной точностью деталей, изысканные в своей сентиментальности и невинности, и подписаны самим Джоссом, с его тончайшим каллиграфическим почерком. Были там и напечатанные коммерческие открытки, изображавшие диккенсовское Рождество во всем его великолепии: карета с лошадьми среди снегов, церковные шпили, сверкающие нанесенной вручную золотой пылью. Была там замечательная раскладная открытка в виде беседки, увитой розами, с двумя голубками на крыше и букетиками цветов. На выдвижном язычке были такие слова:

Под сладким пологом любви

Ты проведи счастливо Рождество,

Мой друг!

Другой мир, другая планета, грустно подумал Ник. И те давно ушедшие дни, когда Уинтергилл-Хаус был в самом расцвете и полон сокровищ Сноуденов. Джекоб, сын Джосса, славился тем, что показывал всяческие фокусы. По словам отца, Джекоб видел в людях только хорошее. Ни один бродяга не покидал дом голодным, никакие мольбы о подаянии не оставались без ответа. Внешность его была самая простая. Другое дело его жена, цыганская дочь во всех отношениях.

Ник улыбнулся, глядя на их свадебный портрет. Они стоят на лестнице в холле; Агнес, с ее странно белым лицом и пронзительным взглядом, Джекоб, с бакенбардами, само добродушие. Должно быть, он считал, что сделал свое дело, укротив цыганку. Никто особенно не упоминал о ней. Была ли она лишь тенью при ярком Джекобе?

Кроме рождественских карточек в коллекции не было больше ничего ценного. Как он мог выставить на аукцион это семейное сокровище? В сундуке лежала старинная одежда, судя по всему, викторианские дневные платья, расплющенная обувь; там витал затхлый запах старого шелка, ничего интересного, не считая странного лоскутного одеяла, состоящего из лун и звезд, истершегося по краям. Ник потянул его на себя. Может, матери и Кэй будет интересно взглянуть на такое изделие, съеденное молью.