Книга Последний шанс палача - Сергей Возный

— Ну, насчет продуктов они, может, и правы, — подмигивает капитан по-свойски. — Мне вот тоже интересно, куда пропали сахар и мыло из торговой сети? И с порошками стиральными проблема… — Тут Вендерецкий становится серьезен, а из кожаной папки является наружу стопка бумаги. Неизбежный элемент общения опера с «источником», благо в отдельной кабинке сидят.

— Любопытные вещи вы поведали, пора бы записать. И про студентов не забудьте, про этого Воропаева…

Недолгий путь домой, просторная «трешка» и супруга в новом халате. Тоже просторная. Хорошая жена, отличная хозяйка… да и дочь неплохая, между прочим. Достойная дочь генерала КГБ! Год плотной «дружбы» завершился, как в сказке, свадьбой, а Валерий лет десять назад перешел из больницы в «органы». Получил от царя волшебную палочку и карающий меч-кладенец — как в сказке, опять же! «Сказки всегда кончаются, — думает Вендерецкий сейчас. — Иваны-царевичи помирают, не успев стать царями, принцессы превращаются в ведьм или просто катастрофически тупеют, а волшебные палочки… да хер знает, куда из них девается все волшебство!» Вендерецкому грустно.

…Год 1991-й, Подмосковье, январь. Генеральская дача. Роскошный шашлык, ледяная «Посольская», чаек из самовара.

— Страну надо спасать, зятек, и это не только мое мнение. Мишаня-президент хочет заключить с республиками союзный договор, да только никто ему не даст. Прибалты, считай, откололись, Азия полыхает, а здесь Боря Ельцин ломится к власти. Не будет скоро Союза, я тебе говорю! Сейчас у нас классическая революционная ситуация. Все согласно первоисточникам — верхи не могут, а низы бесятся с голоду, и не нужны им никакие идеи. Кто посильней — уйдут в банды, а слабым придется плохо. Перемрут или разбегутся по сектам. Ты в курсе, Валера, чем я занимаюсь?

— Что-то по линии архивов.

— Не угадал. Моя вина, редко с тобой видимся. Я, зятек, нынче возглавляю управление № 10/21 в составе второго главка [11]. Второго, заметь, хотя наша тематика ближе к «пятерке» [12]. Официальное назначение — обеспечить эвакуацию либо уничтожение архивного фонда контрразведки в случае захвата Москвы противником. Неофициальное — обеспечить наше выживание на случай, если все рухнет. В НКВД этим занимались специальные люди, готовили будущих подпольщиков, но сейчас и такое не актуально. Если враг уже в Кремле — подполье и партизаны не нужны.

— А кто нужен?

— Центры силы, Валера. Центры притяжения. В условиях бардака народ бежит врассыпную и хочет укрыться за чьей-то широкой спиной. Вопрос втом, чья спина покажется круче. Остановить процесс мы уже не в силах, зато вполне можем возглавить. Понимаешь, о чем я?

— Не особо.

— Ладно, не прикидывайся, все ты понял! Управление № 10/21 создано год назад, в связи с чрезвычайными событиями в стране. Я подчиняюсь напрямую Крючкову [13], в моем распоряжении три отдела. Один, официальный — для прикрытия, укомплектован чернильными душами предпенсионного возраста. Два других работают на негласной основе.

— Как наружка? [14]

— Гораздо серьезней. Если в нашей бедной стране наступит полный писец, то семерочники посыплются наравне со всеми. Это они для граждан зашифрованные, а от самой Лубянки куда денутся? Ваш резерв выживания должен быть гораздо прочней!

— Чей это «наш»?

— Твоего отдела, Валера. Подразделения, которое тебе предлагается возглавить. Ты ведь у нас по диплому врач, как раз должен разбираться в телах и душах. Должность полковничья, а со временем может стать и генеральской. Чего призадумался?

— Да так… насчет бесплатного сыра.

— А ты не думай, зять. Генералы майорам не врут, хотя могут чуток недоговаривать. И я тебе эту должность предлагаю не из родственных чувств, а из особого доверия. Да ты сразу не отвечай, ты пей пока. У нас есть время до утра, а там уж как получится…

* * *

Площадь, люди, машины. Название площади не играет особой роли — не Манежная, скажем так, и не Красная. Одно из открытых пространств, не забитых еще вездесущей застройкой. Горожане, утомленные стенами вокруг, тянутся к площадям инстинктивно, а наличие скамеек и киосков с мороженым-пивом-водами делает соблазн вовсе непреодолимым.

Говоря короче — народу сегодня на площади хватало. Разнополого и разновозрастного, со всеми вариантами снеди и напитков, с плеерами, газетами, книжками и просто друг с другом. Глеб в этом хаосе ощутил себя вполне уютно — даже с учетом жары. Устроился, без церемоний, с краю скамейки, цветастая рубаха тут же прилипла к спине, рукоять «макарова» уперлась сзади в почки. Фигня, переживем! Пусть это будет наибольшим из зол, которые нынче ожидаются! Глаза прикрыты очками, в руках газета с сисястой девочкой. Нормальный вид. Кобелирующий холостяк на охоте. Сигарету в зубы, зажигалкой почиркать… кажется, было это уже, не правда ли? Сквер был, народу поменьше, но все равно толпа. Жизнь водит по кругу, или по спирали, сплошное дежавю. К концу первой сигареты мысли Глеба сделались насквозь философскими, аж в дремоту потянуло. Антураж, наверное, подействовал. Настолько веяло отовсюду летним благодушием, что машину ТУ САМУЮ чуть не упустил.

«Волга», черная, тонированная. Обыкновенная до зевоты, на фоне иного столичного автопрома. Глеб и ожидал, признаться, совсем другой техники, поэтому водителя заметил не сразу — даже когда тот вылез наружу. Коренастый, неприметный, в мешковатых джинсах и футболке навыпуск. Бородка в образ не вписывается, придает Серафиму (или как его там?) вид поиздержавшегося интеллигента. Экономит Мастер на людях — такая мысль посетила Глеба первой. Вспомнил выкладки Дины про уровень доходов, оценил, на глазок, стоимость «черкизоновских» джинсов с футболкой. Потом подумалось, что Серафиму другого и не надо — чокнутый же! Третий вывод родился уже на полпути к «Волге», когда взгляд экс-мента, скользнув по толпе, уперся безошибочно Глебу в переносицу: да это же маскировка! Каракулевая шкура поверх матерого волкодава! Футболка наверняка скрывает огнестрельную железяку, а потертая «Волга» может скрывать вообще что угодно. Останавливаться, впрочем, поздно, да и бородатый пока не проявляет агрессии. Народу полная площадь, в конце-то концов!

— Идиот ты, братело, — сказал Глеб вслух себе, любимому, пересекая площадь уверенной походкой. Улыбнулся издалека, руки приподнял в американском жесте — с миром иду! Про смартфон за поясом знать контрагентам не нужно, да и в машину Глеб не сядет. Наружу лезьте, херр Мастер, тут и пообщаемся! Метров двадцать еще пройти, а потом…