Книга Любовь Стратегического Назначения - Олег Гладов

Где?

Мысли — липкий ком ирисок и карамелек.

Жжение — на коже ниже живота.

Звуки, голоса, запахи.

Солнце печёт голову.

«Где?»

— Мороженое!

— БУМ! БУМ! БУМ! — магнитофон продавца.

— Семечки, ребята! Покупайте семечки!

Подгоревшая кукуруза. Два подростка на роликах. Парочка, взявшаяся за руки.

— Купи мне этот диск.

— Нет.

— Ну, пожалуйста!

— ет.

— А этот?

— Нет, — просящий голос ребёнка и строгий взрослый. Позади меня.

Я поворачиваюсь.

Возле музыкального ларька, спиной ко мне стоят мальчик лет шести в бежевой футболке и защитного цвета шортах и коротко стриженая темноволосая девушка с рюкзаком за плечами и стеклянной бутылкой «колы» в руке.

— Ну почему мне нельзя купить этот диск? — малыш явно расстроен.

Я делаю шаг к ларьку.

— Потому что при мне, — девушка берёт его за руку, собираясь уходить, — ты никогда не будешь слушать этих обдолбанных наркоманов, на которых молятся всякие уроды, ясно?

Я остановился.

— Ну, пожалуйста! — малыш тянет её обратно к витрине.

— Нет! — резкий высокий голос. — Сопливые песни очкастого ублюдка ты слушать не будешь!

Я громадный кусок льда.

Они делают шаг от меня. Они уходят. И я, разлепив свои судорожно сведённые губы:

— Муха?!

Она повернулась.

И я увидел её лицо.

Электричка сходу врезалась в моё сознание, смяв всё ненужное.

— Бл*дь! — громко сказал я, вспомнив всё. Её реакция была мгновенной. У неё всегда была хорошая реакция.

Бутылка вдребезги об угол ларька, и — острый с неровными краями, смертоносный в её руках огрызок горлышка направлен в мою сторону.

— Два, — приказал я, — подойди ко мне. Два сделал шаг в мою сторону. Вернее, попытался сделать. Свободной от сверкающего стекла рукой она схватила его за плечо.

— Хорошо, — сказал я. И сам пошёл в их сторону.

— Комм nicht nahe! — истерически произнесла она.

— Ха! — сказал я, делая следующий шаг. — Это ты, что ли, меня остановишь?!

— Halt! Комм nicht nahe! — завизжала она.

— Halt die Klappe! — сказал я приближаясь.

— Комм nicht nahe!

— Заткнись! — повторил я останавливаясь. — Стою я! Не видишь?!

Она замолчала. Боковым зрением я заметил, что люди вокруг начали останавливаться и глазеть на нас.

— Wo sind Kри, Смех und die andere?

Она промолчала, с ненавистью глядя на меня.

— Где Кри, Смех и все остальные? — повторил я и сделал следующий шаг. Молчание. Только выше поднялся кусок стекла, направленный в мою сторону. Два заворожено смотрел на меня снизу вверх.

— Mach die Scheisse weg! Убери эту х!!!йню! — сказал я. — Oder millst du noch ein Paar Shrammen?! Или хочешь ещё пару шрамов на роже?!

Она промолчала.

— Два! — опять приказал я. — Иди ко мне!

И снова, вцепившаяся в его хрупкое плечо, рука не дала ему сделать шаг.

— Ладно.

Те едва заметные, белесоватые шрамы на её виске — моих рук дело.

Что ж. Сейчас появится ещё парочка.

Она завизжала от боли, когда я укусил её за руку и ударил локтем в живот.

Хотя всем показалось, что это сделал шестилетний мальчик, которого она сразу же отпустила. Все увидели именно это. На самом деле, его зубами, его рукой я нанёс ей увечья.

От боли и бессильной злобы слезы выступили на её глазах.

— Я предупреждал тебя, Микса, — сказал я.

Да. Микса. Именно так читается «Муха» если знать, что все буквы латинские.

Два подошёл, встал на одно колено и — поцеловал мою левую ладонь.

— Здравствуй, Аспид, — сказал он.

— Здравствуй, Два.

АСПИД. Пять букв, вытатуированных на моём лобке. Так называла меня Кри.

— Где Кри? — в третий раз повторил я свой вопрос. — Где Смех, Скво и все остальные?

Два встал рядом со мной.

Микса, слизывающая кровь со своей руки, вдруг выпалила в мою сторону:

— Они все мертвы! Ты предал нас — и их всех убили! Всех!

— Что?! — датчик моей злобы качнулся.

— Что?!!

— Это правда, — сказал снизу Два.

А он — не врёт никогда. Моя Кри. Моя Кривда. Пуля со смещённым центром из чистого золота. Вошедшая в сердце и походя — вскользь — разрушившая всю жизнь.

Горе мне. Горе.

Первым моим желанием было немедленно умереть. Сразу. Здесь. На месте.

Но я АСПИД.

Таким меня знают мои друзья. Знали… Таким меня помнят мои враги.

О, да… Врагов у меня много.

— Кто?! — датчик моей злобы переместился на несколько делений вверх.

— Кто это сделал?

— Тебе-то что? — зло прошипела Микса.

Люди продолжали пялиться на нас.

— Пошли отсюда, — еле сдерживая себя, сказал я, взял Два за руку и пошёл в сторону большого павильона, уставленного пластмассовыми столиками: сейчас нужно затеряться в толпе. Затылком чувствую — Микса не двигается с места, припав губами к равной ране на руке и прожигая мою спину своими чёрными глазами.

Два, покорно идущий со мной рядом обернулся. Я дёрнул его за руку.

— Извини, — прошептал он.

Кри. Моя бедная Кривда. Неужели ЕЁ больше нет?! Горе мне… Горе…

Я вспомнил ЕЁ глаза. ЕЁ губы. ЕЁ улыбку…

Как же так?! КАК ЖЕ ТАК!!!

— АСПИД, пожалуйста… — тихонько сказал Два. — Ты делаешь мне больно.

Я, оказывается, сдавил хрупкую детскую ладошку в своей руке. Со всей силы. Как я ещё не сломал ему кисть?

— Извини, — теперь Я произнёс это слово. Я! Который никогда, НИКОГДА! Не извинялся!!!

Очевидно, я действительно деморализован. Так. Спокойно… Спокойно.

Мы входим в тень огромного павильона.

На высоченных стойках натянут кусок ткани, оберегающий от жгучих лучей, значительный участок территории: около сотни посадочных мест. Куча людей. Как раз это нам сейчас нужно. Мы стремительно, неровным маршрутом, огибая столики, занятые шумными детьми и ленивыми взрослыми, вклиниваемся в самую гущу народа. Вот он, свободный. Тащу еле поспевающего Два за собой.