Книга Свет дня - Грэм Свифт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот уж не думал — не гадал. Казалось — работа для одиночки, для неудачника. Убогая, тусклая, тупиковая работа. Супружеские дрязги.
И уж точно не думал, что во мне сидит другой человек — бабник, женский специалист. Что буду спать с клиентками. У каждой — та же самая жалоба: что ее больше не любят. Одна из услуг. Ваш агент, ваше доверенное лицо, ваш сердечный отогреватель.
Хотя, разумеется, не с каждой. Одна-две всего-навсего… Ну хорошо, три. Иным и дотронуться до меня противно.
Я сказал Элен. Может быть, она и раньше догадалась — поняла по моему лицу. Это было после того, как она сказала мне про Клэр. Моя очередь. Что странно, она поразилась сильней, чем я, — или оказалась хорошей притворщицей. Впрочем, потом расхохоталась. Кто бы мог подумать? Ее папаша, ее строгий папка-полицейский.
Но разве это не старое, проверенное средство? На которое она к тому же сама намекала, которое, можно сказать, рекомендовала, сидя у меня при свечах с бокалом вина, пробуя мою стряпню. Смываешь одно другим. Память об одной — плотью разных.
(Может быть, и с ее стороны это была месть — матери?)
«Ну вот, Элен, — теперь и ты знаешь».
Что мне сказать? Что я позволял себя использовать, позволял за себя цепляться? Но ведь и сам был не прочь. Особо не противился. Все включено, никакой добавочной платы. Когда в первый раз переспал с клиенткой, подумал: ну и что теперь с деньгами — не брать? Но кто она будет после этого? Так что взял чек. И кто я после этого?
Необходимая стадия? Лечение? Пустопорожняя месть? Уже другой пес, который ловит другие запахи.
Пока не почувствовал себя опустошенным, выпотрошенным, даже потасканным. Пока взгляд Элен не перестал быть заинтригованным, смешливым, заговорщическим — пока он не сделался просто немного печальным.
Вот, значит, как дело обстоит? Я сбился с пути, распустился? За собой слежу (питаюсь хорошо), но потакаю своим слабостям. Трахаю клиенток. Время от времени наливаю себе в кабинете из бутылки, предназначенной якобы только для них.
Как был злостным нарушителем, так и остался.
Мне пришло в голову, что в любой момент может заявиться ее муж (его звали Терри). Банальная сцена. Воскресное утро. Врывается. Месть, помноженная на месть. Но она заверила меня — нет, после вчерашнего можно не беспокоиться.
Что она там сказала или сделала?
Так что я ушел только в четыре. Можно сказать — уполз под покровом сумерек.
Яичницу она приготовила плохо (надо снимать с огня, когда еще не совсем готова). Позже я выяснил, что она вообще никуда не годная стряпуха. Не ее сильная сторона. Ее сильная сторона — войти в кабинет, спокойно оглядеться и мигом понять, как придать помещению сносный вид. Но не только. У нее, как выяснилось, талант к детективной работе. Раньше она об этом знать не знала.
С ними, помимо прочего, бывает и такое: входят во вкус, в азарт. Тайная слежка. Подпольщики. Я и в таком ключе, оказывается, могу на них действовать.
Но у Риты это не просто воображение, это на самом деле. Оказалось — есть задатки, дар. Может, по-настоящему может! Жила себе и не подозревала, что в ней затаился детектив. Неожиданные люди внутри нас. А она зря тратила время на фабрике, где делают пустые коробки.
«Тебе нужен кто-то в помощь, Джордж. — Взяла поднос с остатками завтрака. — Твой кабинет — это тоска. Надо привести его в порядок. Ты не справляешься один».
В конце концов я ее нанял. Перешла ко мне. На чисто профессиональной основе, конечно. И стал давать ей не только кабинетные задания. Поначалу ничего особенно хитрого. Но есть вещи, которые лучше делать женщине — или мужчине в паре с женщиной. И оказалось, может, отлично может, не подвела меня ни разу. Настоящая находка! Из тех женщин, которых надо ценить на вес золота.
«На вес золота? Что тогда будет с моей фигурой, Джордж?»
Провела руками по бедрам.
Она, конечно, сейчас там. Стережет цитадель.
Как же я буду без тебя, Рита? Боюсь, очень скоро придется узнать.
А ведь я чуть было не поручил ей дело Нэшей. Чуть было.
Марш сказал:
«Но на обратном пути ничего не случилось, так? Мистер Нэш добрался домой благополучно».
«Да, — подтвердил я. — Благополучно».
Хотя, наверно, «благополучно» — не самое удачное слово.
«В восемь тридцать пять вы увидели, как он повернул на Бичем-клоуз. Вы всегда так точно отмечаете время?»
«Старая привычка».
«Даже когда работа уже кончена?»
«Она не совсем была кончена».
«Хотели убедиться, что он вернулся».
«Да. Я сказал миссис Нэш, что он едет домой, — а вдруг он не приехал бы?»
«Куда еще он мог деться?»
«Не знаю».
Он опустил взгляд на мои неподписанные показания.
«Он повернул на Бичем-клоуз в восемь тридцать пять. А из аэропорта выехал в начале восьмого. Довольно долго получается…»
Но говорить ему я не собирался. Есть вещи, о которых лучше не говорить. А посадить человека за то, что у него в голове и больше нигде, нельзя.
«Пробки», — сказал я.
Ему очень легко было проверить. Позвонить в транспортный отдел. М4 и А4 в восточном направлении между семью и восемью вечера.
«Пробки?.. Да, понятно. Восемь тридцать пять. Миссис Нэш позвонила нам в восемь сорок шесть. Одиннадцать минут. Вы увидели, как он повернул на Бичем-клоуз. Потом вы уехали. Потом, через десять-пятнадцать минут, из-за вашей „интуиции“, из-за какого-то дурного предчувствия повернули обратно».
«Да».
«Почему так поздно? Почему вы не вошли в дом одновременно с мистером Нэшем? Почему все-таки вначале уехали? Если собирались… вмешаться, то чего вы ждали?»
«Я не думал…»
«Но через десять минут уже что-то подумали. Сказали констеблю: „Я знаю, что делаю“. Если уж вы сочли нужным принять участие…»
Взгляд старшего по должности. Полицейский всегда и везде должен быть полицейским. Выходит, я его подвел, Марша?
«Я должен был вмешаться раньше», — сказал я.
«Вы о нем беспокоились — о мистере Нэше — или о ней?»
Я должен был вмешаться в Фулеме, после той квартиры, но я дал ему пройти. Решил, что с ним обошлось. С ним и с Сарой. С нами всеми.
«Вы относились к ней… к миссис Нэш так же, как к другим вашим клиентам?»
«Можно с ней повидаться? — повторил я. — Хотя бы на минуту».
Он посмотрел на меня так, словно в рот ему попало что-то нехорошее. Кремень в глазах то появлялся, то пропадал.
«Вы знаете, что я этого не могу», — сказал он. Его руки по-прежнему лежали на моих показаниях.
