Книга Все мужчины ее жизни - Ника Сафронова

Я вознамерилась во что бы то ни стало добиться взаимности.

Как-то под вечер, когда позади уже остались и Лондон, и Кембридж, и Йорк с его кровожадной легендой о Гае Фоксе – человеке, затеявшем взорвать английский парламент (единственная история, на которой Сваровский неожиданно сорвался и поведал нам все душераздирающие подробности), – мы с Оксанкой сидели в полутемном и очень уютном гостиничном ресторане.

Сама гостиница была крошечной. Расположенная уже на землях Шотландии вся она – до последней старинной фотокарточки на стене – была пропитана этим клетчато-шерстяным духом. Немного угрюмым, но в то же время с потрескиванием поленьев в камине и мягкостью антикварных диванов.

После длительного переезда часть группы уже разбрелась по номерам. А некоторые, точно так же, как и мы, коротали пасмурный вечер за чаем или бутылкой местного виски. Мы с Дороховой решили выпендриться и тянули джин-тоник.

«Тюбетейка» находился здесь же. Сидел со скучающим видом в гордом одиночестве. Глушил виски со льдом. На его лицо падали красноватые отблески от камина – и в этом виде он казался мне еще моложе и краше.

– Девочка обиделась. Одна сидит, – с хмельным умилением заметила Дорохова, обернулась и еще раз посмотрела на «тюбетейку».

– Слушай! – неожиданно прорвало меня (наверное, с пьяных глаз). – А хочешь, я сделаю из нее мальчика?

– Это как это? Солдатиков ему подаришь?

– Вот уж нет, – я доверительно наклонилась к подруге, – я его соблазню.

Оксанка на минуту изумленно застыла, а потом как закатится. Она хохотала так, что напиток из ее стакана выплескивался на скатерть. А за соседним столом не на шутку разволновался Сваровский. Крис – наш бессменный водитель, составлявший гиду компанию, – улыбчиво помахал:

– Хелоу! Хау ар ю?

– Файн! – сквозь смех покивала Оксанка. – Итс о'кей! – Потом уже обратилась ко мне: – Нет, Чижова, ты все-таки бесконечно мне дорога! Ты хоть подумай своей башкой безмозглой: парень по-другому заточен. Ему твои прелести до фонаря. Как ты его соблазнять собираешься?

Сваровский неуютно заерзал.

– Слушай, ты не могла бы говорить потише? – попросила я.

– Ах, ну да, – Оксанка, сбавив тон, покосилась на соседей, – я и забыла, что он по-русски понимает. Но все равно «тюбетейку» ты на секс не разведешь!

– Спорим, разведу?

– Ладно, спорим. Только если ты проиграешь, то больше не будешь тиранить меня непристойными нравоучениями. И в особенности что касается Лихоборского. А в частности, убеждать меня самой напроситься к нему в постель.

– А если ты проиграешь, то ты это сделаешь!

– Заметано! – Оксанка, весело откинувшись на стуле, приготовилась наблюдать, все так же беспечно потягивая коктейль через трубочку.

А я, прихватив свой стакан, направилась за столик к нелюдимому юноше.

– Добрый вечер, – сказала я, подсаживаясь.

Он улыбнулся:

– Давно жду, когда же вы ко мне подойдете.

– Что, правда? Я так предсказуема?

Его улыбка стала еще шире.

– Арсений! – Он протянул мне ладонь – узкую, с длинными, музыкальными пальцами.

– Ирина! Будем знакомы. А почему вы один, Арсений? Где ваш приятель?

– Руслан? У него разболелся зуб. Он принял две таблетки снотворного и сейчас, наверное, видит уже десятый сон.

– Ну и как вам наше турне? Нравится?

Мой собеседник пожал плечами.

– Что может быть плохого в отдыхе? Вообще-то, я очень много путешествую. В Англии побывать мечтал давно. Руслан здесь когда-то учился, и с тех пор Лондон для него – город, которым он бредит. Ну и меня заразил. Только жаль вот, у них здесь нигде не курят… – Он похлопал себя по карману джинсовой куртки. – Может, выйдем на воздух?

– С удовольствием!

Проходя мимо Оксанки, я незаметно высунула язык – на, мол, тебе! На мой взгляд, пока все складывалось даже лучше, чем можно было предположить.

Выйдя на улицу через заднюю дверь, мы сразу забились под крышу. Место, в котором располагалась гостиница, было открытым и продувалось ветрами со всех четырех сторон – с северных гор, с западных пастбищ и с юго-восточных огней. Кроме того, от недавно прошедшего дождика было промозгло и сыро.

– Уф, ну и погодка! – ютясь в самый угол, заметила я.

– Холодно? Хотите куртку? – Арсений с готовностью стал расстегивать пуговицы.

– Нет, тогда вы замерзнете.

– Да бог с вами! Ничего мне не будет.

Не слушая уговоров, он все-таки утеплил меня. При этом, наклонившись так близко, что подбородком коснулся моего лба. Потом, переправив сигарету в уголок губ, тщательно запахнул куртку у меня на груди.

– Ну вот. Пока курим, продержитесь.

– Спасибо, Арсений. – Я взглянула на него с мечтательным интересом. – Вот смотрю я на вас и думаю – кем бы вы могли быть? Судя по шапочке, мне представляется, что у вас должна быть очень творческая профессия.

– Нет, творчество – это по части Руслана. Он стилист, имеет свое имиджевое агентство. А шапочка – это так, для отвода глаз. Когда-то я учился на каскадера. Потом получил серьезную травму, год провалялся в больнице. Возвращаться не стал: все равно многие трюки выполнять уже не смогу. Теперь вот подрабатываю крупье в казино. Там мы, кстати, с Русланом и познакомились.

– Сколько же вам лет, Арсений? Извините за бестактный вопрос.

– Да ничего. Это только женщине задавать подобные вопросы бестактно. Мне двадцать шесть.

– Серьезно? – Я была искренне удивлена. – Я думала вам меньше, чуть-чуть за двадцать.

На его щеке снова образовалась ямочка.

– Значит, хорошо сохранился. – Он смотрел на меня с детским простодушием. Ветер, обдувая его лицо, слегка трепал челку, выглядывающую из-под тюбетейки.

Я не сводила с него глаз. Это продолжалось не дольше минуты, может быть, даже меньше. И скорее всего, ни во что бы не переросло. Но вдруг откуда-то из окна послышалась тихая, грустная композиция. Настолько лиричная и так удачно вписавшаяся в ситуацию, что грех было не воспользоваться.

Я сказала:

– Слышите, какая красивая музыка? – Осторожно взяла Арсения за руку и притянула к себе.

Вынула у него изо рта сигарету, бросив куда-то под ноги. Стала целовать. Он отвечал старательно, но при этом, кажется, не испытывал вообще ничего. Кроме, быть может, спортивного интереса. Глаза, во всяком случае, для изучения оставил открытыми. Я уж не говорю о руках, которые болтались плетьми. Мой партнер меня ни разу не обнял, даже не попытался.

Как только музыка смолкла и из того же окна понесся разухабистый твист, я Арсения сразу же отпустила.