Книга Заяц с янтарными глазами - Эдмунд де Вааль

В мае в Вене проходит выставка: 180 тысяч игрушечных солдатиков. Все лето настрой у горожан heldenhaft — героический. Весь год в газетах остаются пробелы на месте сообщений или комментариев, вымаранных цензорами.

Коридор, разделяющий гардеробную Эмми, комнату с нэцке, и гардеробную Виктора, похоже, становится все длиннее. Иногда Эмми не появляется за столом в час дня, и горничная уносит ее прибор, а все делают вид, будто ничего не замечают. Иногда и в восемь часов вечера прибор снова приходится уносить.

Доставать еду становится все труднее. Уже два года приходилось выстаивать в очередях за хлебом, молоком и картошкой, а теперь очереди стоят уже за капустой, сливами и пивом. Домохозяйкам рекомендуют пускать в ход воображение. Краус рисует рачительную тевтонскую женушку: «Сегодня стол ломился от съестного… Чего только не было! Мы ели полезный бульон из суповых кубиков с какао-маслом марки „Эксельсиор“, вкусного фальшивого зайца с фальшивой кольраби, картофельные оладьи из парафина».

Меняются деньги. До войны чеканили золотые или серебряные. За три года войны монеты стали медными. А этим летом появились железные.

Император Карл получает пылкую поддержку в еврейской прессе. Евреи, говорится в «Еженедельнике» Блоха, «не только наиболее преданные сторонники его империи, но и единственные безоговорочные австрийцы».

Летом 1917 года Элизабет гостит в Альт-Аусзее, в загородном доме баронессы Оппенгеймер, со своей лучшей подругой. Детство Фанни Левенштейн прошло в разъездах по всей Европе. Говорит она на тех же языках, что и Элизабет. Им обеим по семнадцать, обе очень любят поэзию и сочиняют стихи. К их большому восторгу, на той же даче гостят поэт Гуго фон Гофмансталь и композитор Рихард Штраус, а также двое сыновей Гофмансталя. В числе других гостей — историк Йозеф Редлих, который, как написала Элизабет шестьдесят лет спустя, «произвел на нас очень благоприятное впечатление своими предсказаниями грядущего разгрома Австрии и Германии, так как мы с Фанни все еще верили официальным коммюнике о победах».

В октябре газета «Райхспост» сообщает, что против Австро-Венгрии сложился международный заговор и что Ленин, Керенский и лорд Нортклифф — евреи. Президент Вудро Вильсон тоже действует «под влиянием» евреев.

Двадцать первого ноября отмечается годовщина смерти кайзера. У школьников — выходной день.

Весной 1918 года все очень осложняется. Эмми, «ослепительный центр выдающегося светского кружка», выражаясь словами Крауса из «Факела», ослепительна как никогда. У нее новый любовник — молодой граф-кавалерист. Этот молодой граф — сын друзей семьи — регулярно гостит в Кевечеше и привозит туда собственных лошадей. Кроме того, он чрезвычайно красив и по возрасту ближе к Эмми, чем к Виктору.

Весной выходит книжка для школьников под названием «Наша императорская чета» (Unser Kaiserpaar). В ней рассказывается о новом императоре, его жене и сыне на похоронах Франца Иосифа: «Прославленная родительская чета решила, что их первенец должен стоять за руку с матерью. При виде этого зрелища рождалась волшебная связь взаимопонимания между правящей четой и народом: нежный материнский жест пленил всю империю».

Восемнадцатого апреля Элизабет с Эмми смотрят в Бургтеатре «Гамлета» с невероятным красавцем Александром Моисси. «Самое сильное впечатление в моей жизни» (Der größte Eindruck meines Lebens), — записывает Элизабет в своем зеленом блокноте. Эмми тридцать восемь лет, и она на втором месяце беременности.

Той же весной семья получает хорошие известия. Обе сестры Эмми обручаются: 27-летняя Герти собирается замуж за Тибора, венгерского аристократа со сложной фамилией: Турочи де Алсо Керестей и Туроч Сент Михай. Двадцатипятилетняя Ева обручена с Енэ, молодым человеком с не столь фантастическим именем: барон Вайс фон Вайс унд Хорстенштейн.

В июне прокатывается волна забастовок. Мучной рацион сведен уже к 35 граммам в день — этого хватает, чтобы наполнить кофейную чашку. На грузовики с хлебом устраивают засады толпы женщин и детей. В июле исчезает молоко. Его теперь могут получить только кормящие матери и тяжелобольные, но даже им трудно его достать. Многие венцы выживают только тем, что добывают пропитание на картофельных полях за городом. В правительстве идут дебаты о рюкзаках. Можно ли разрешить горожанам носить рюкзаки? А если да, следует ли их обыскивать на вокзалах?

Во внутреннем дворе поселяются крысы. Они не из слоновой кости, и глаза у этих тварей не янтарные.

Учащаются выступления против евреев. Шестнадцатого июня в Вене Ассамблея германского народа клянется в верности кайзеру и ставит себе цель: пангерманское единство. Один из ораторов предлагает решение всех проблем: погром.

Восемнадцатого июня префект полиции просит у Виктора разрешения разместить своих людей во внутреннем дворе, где стоит машина, не используемая из-за отсутствия бензина. В случае беспорядков полицейские окажутся рядом, но снаружи заметны не будут. Виктор соглашается.

Учащаются случаи дезертирства. Врагу сдается гораздо больше солдат габсбургской армии, чем желает воевать: в плен попадает два миллиона двести тысяч. Это в семнадцать раз больше числа британских пленных.

Двадцать восьмого июня Элизабет получает в Шоттенгимназиуме свою годовую ведомость. Семь отметок sehr gut, «отлично»: по религии, немецкому, латыни, греческому, географии и истории, философии и физике. Одна оценка gut — по математике. Второго июля она получает свидетельство о зачислении в университет, где оттиснута печать с портретом прежнего императора. Напечатанное в ведомости слово «он» вычеркнуто, вместо него синими чернилами вписано «она».

Стоит жара. Эмми на пятом месяце беременности, а впереди лето. Ребенка, конечно, будут любить и баловать, но как все-таки тяжело его носить!

Август семья проводит в Кевечеше. Из садовников осталось всего двое, они старики, и розы на длинной веранде в запустении. Двадцать второго сентября Гизела, Элизабет и тетя Герти слушают в Опере «Фиделио». Двадцать пятого они смотрят в Бургтеатре «Гильдебранда», и Элизабет отмечает в своем блокноте, что в зале присутствовал эрцгерцог. Бразилия объявляет войну Австрии. Восемнадцатого октября чехи захватывают Прагу, отказываются признавать власть Габсбургов и провозглашают независимость. Двадцать девятого октября Австрия просит у Италии перемирия. В десять часов вечера второго ноября появляется сообщение о том, что из лагеря для интернированных под Веной сбежали итальянские военнопленные и что они вот-вот ворвутся в город. В 22.15 уточняют: их десять или тринадцать тысяч, и к ним присоединились русские пленные. В кафе на Рингштрассе появляются гонцы, которые приказывают офицерам докладывать обо всем в полицейские штабы. Многие так и делают. Двое офицеров кричат людям, выходящим из Оперы, чтобы те поскорее возвращались домой и запирали двери. В одиннадцать часов начальник полиции обсуждает с военными оборону Вены. К полуночи министр внутренних дел сообщает: донесения сильно преувеличены. К рассвету власти признают, что это очередной слух.

Третьего ноября Австро-Венгерская империя перестает существовать. На следующий день Австрия заключает перемирие. Элизабет вместе с кузеном Фрицем фон Либеном смотрит в Бургтеатре «Антигону». Девятого ноября кайзер Вильгельм отрекается от престола. Двенадцатого император Карл бежит в Швейцарию, и Австрия становится республикой. Теперь мимо дворца Эфрусси целый день идут толпы людей, многие с красными флагами и транспарантами, и сходятся к Парламенту.