Книга Расслабься, крошка! - Георгий Ланской

Расписание обычное.

Легкий перекус, саунд-чек — и вот он, выход к публике, которая сегодня оказалась не так уж благожелательна…

Ну и фиг с ней!

Концерт оплатили?

И прекрасно!

А кому не нравится, пусть ждет приезда Мадонны, платит за билет сумасшедшие тыщи. А тут вам — не Мадонна, а певица Мишель, которой в жизни повезло чуть меньше.

— Поехали уже, — буркнула она, едва усевшись внутрь потрепанной «Тойоты». — Спать хочу, сил нет.

Водитель Коля (а может, Володя — она в этой бешеной скачке не успевала запоминать имена) тронулся с места. Музыканты грузились в «Газель» и на отъезд своей «примы» не обратили внимания. Марина откинулась на спинку сиденья и блаженно прикрыла глаза.

Пробка была какая-то невероятная.

Автомобиль завяз с ходу, не успев даже толком стартовать. Обычно Марина к пробкам относилась как к неизбежности, иногда ее это даже устраивало, поскольку давало возможность прикорнуть между выступлениями, но сегодня ей так хотелось домой, в горячую ванну!

В гримерной было холодно, из окна дуло.

Первые четверть часа она остывала после концерта, не обращая на это внимания. Но потом, стянув концертное платье, она схватила оставленные на стульчике джинсы и кофту и содрогнулась, почувствовав холод остывших вещей.

Дома она набрала бы полную ванну, набросала туда ароматических шариков и лежала бы, блаженно вытянув ноги, минут тридцать, а потом, замотав голову тюрбаном из махрового полотенца, завалилась бы на диван, под теплый бок своего карманного мента. Тот рассказал бы очередную страшилку из жизни Москвы, а она бы пожаловалась ему на тухлую публику. Потом они посмотрели бы кино с ненатурально красивыми актерами и лениво занялись бы любовью, а после уснули, не думая о неприятном…

— Володя, неужели нельзя было поехать другой дорогой? — раздраженно спросила она. — Ведь была же возможность.

— Я не Володя, — буркнул водитель.

— Простите, Николай. Так почему вы не поехали вокруг? Вы не знали, что Кутузовский стоит?

— Всё вокруг стоит, — мрачно ответил водитель, а потом нехотя добавил: — И я не Николай.

— А кто? — равнодушно поинтересовалась Марина.

— Я Марат.

— Да мне по фигу, Марат или… Панкрат. Вас наняли, чтобы доставить артиста из пункта «А» в пункт «Б», минуя засоры!

— Заторы…

— …А вы, мало того что заехали в пробку, так еще и пререкаетесь! Вас что, не учили, как себя надо вести со звездой?!! Вот что мне сейчас делать?

— Хотите, чтобы я вышел и разогнал всех пинками? — сладко поинтересовался Марат. Не Николай и не Володя, это она запомнила.

— Я хочу, чтобы вы сидели молча, — отрезала Марина и выудила из сумки телефон.

Потыкав на кнопки, она набрала номер своего администратора и бросила на водителя гневный взгляд, который тот выдержал со стоическим спокойствием.

— Алло, Петюнь? Что за хрень?! Кого ты мне подсунул?

— А что такое? — осторожно спросил Петюня в трубке.

Судя по его голосу, он что-то жевал. В мембране слышался веселый гул и звон бокалов. Марина немедленно возмутилась:

— Ты что там, жрёшь?

— Жру, — невозмутимо согласился Петюня и даже хихикнул. — Так что у тебя случилось?

От возмущения Марина потеряла дар речи.

Мало того что он не остался до конца выступления, так еще и в ресторане сидит в тот момент, когда она, голодная и несчастная, торчит в пробке на Кутузовском!

— Что случилось? — прошипела она. — Это ты у меня спрашиваешь?

— Ну а у кого еще?

Пару секунд Марина, возмущенная вероломством администратора, вспоминала, что же у нее все-таки случилось.

— Что за водителя ты мне прислал? — зло осведомилась она, глядя в зеркало на Марата. — Хам, быдло какое-то! Где ты его раскопал?! Мы не успели от зала отъехать и втюхались в пробку!

— Ну что ты хочешь? — меланхолично осведомился Петюня. — Вся Москва стоит.

— Только ты при этом в кабаке сидишь, а я хрен знает где…

— Так не надо было домой ехать. Мы вон за угол завернули и сидим ужинаем.

— Могли бы сказать!

Петюня отчетливо фыркнул.

— Что? — зло осведомилась Марина. — Я что-то смешное сказала?

— Можно подумать, ты бы поехала, — рассмеялся он. — Ты когда с нами в последний раз за один стол садилась?

Сговорились они, что ли?!

Поймав в зеркале насмешливый взгляд шофера, Марина с треском захлопнула телефонную крышку.

Больше всего ей хотелось что-нибудь разбить. Или влепить шоферу пощечину. Лучше, конечно, было бы влепить Петюне, но он далеко. С шофером же связываться не стоило. Он хам и быдло. Еще сдачи даст.

И как тут поступить?

Сделать вид, что ничего не произошло? Проглотить обиду?

Она хватала ртом воздух и даже потянулась за сигаретами, но быстро отдернула руку. Этот Марат (не Николай и не Володя!) непременно наябедничает, что она курила, черт его побери! Они все шпионили за ней с фальшивыми улыбками, а Марина потом понуро оправдывалась перед Петюней за каждую выкуренную сигарету или лишний кусок мяса.

Когда она станет мегазвездой, то пошлет всех к черту! Будет есть сколько влезет, курить сколько захочется и плевать на контракты и общественное мнение.

Хотя какое в России общественное мнение? Курам на смех!

Внезапно в голову Марины пришла свежая мысль. Она даже выпрямилась, а ее глаза лихорадочно заблестели.

Она ведь звезда. Верно? Верно! А кто они?

Обслуга.

А обслугу, в отличие от звезды, можно заменить. Пусть даже не она ее нанимала, на этот счет можно всегда поговорить с тем, кто мановением пальца сдвигал горы.

Вот сейчас приедет и потребует.

— Разворачивайтесь, — приказала она шоферу. — Мы едем за город.

В загородный дом Ашота Адамяна Марину пропустили неохотно. У ворот охранники долго препирались с нею и делали вид, что хозяина нет дома. Ашот, облаченный в синий халат, в это время стоял на балконе, курил и смотрел на свою подопечную сверху вниз — такая у него была привычка. Охранник у ворот робко поглядывал на хозяина, но тот и бровью не повел. Марина вытягивала шею, махала рукой, звонила на мобильный — без толку.

— Не вовремя мы, — флегматично сказал водитель Марат.

Марина злобно посмотрела на него:

— Почему это?

— Ну, не пускают…

— Много вы понимаете, — высокомерно оборвала Марина и выскочила из машины.

Не станет же она объяснять халдею, что у Ашота это в привычке — мурыжить человека в приемной, а потом снизойти до встречи, если ему эта беседа не слишком нужна. Исключение составляли лишь ВИП-персоны, которых пропускали сразу. Насчет себя Марина иллюзий не питала. К привилегированным она не относилась, но в глубине души все же чувствовала досаду, что за ее унижением сейчас наблюдает этот шоферюга и наверняка посмеивается.