Книга Моя жизнь и время - Джером Клапка Джером

— Нет, сам я фазанов не развожу, — сказал он мне как-то в день большой охоты, облокотившись на ограду своего участка. — Мне хватает того, что Бог пошлет.

Я не считал, но на глазок за время нашего разговора не меньше сотни птиц укрылись в рощице от охотников.

— Они умнее, чем люди думают, — рассудительно прибавил фермер. — Знают, что найдут здесь вдоволь зерна и никто не тронет их, бедняжек… До самого Рождества.

Охота с собаками была бы отличным видом спорта, если бы не судьба лисы. Пока отважное маленькое создание спасается бегством, еще есть надежда, что в азарте оно не чувствует страха и боли, но когда лисицу вытаскивают из норы — это просто хладнокровная жестокость. Лисе тоже нужно дать шанс. Почему люди, называющие себя спортсменами, поддерживают подобную традицию, для мега загадка. Неправильно это.

Довод о том, что собакам необходимо поощрение, — чистая софистика. Вы еще скажите, что мой терьер не станет гоняться за кроликами во вторник из-за того, что какому-то кролику посчастливилось удрать от него в понедельник. Если бы так! Сколько полукрон я бы сэкономил в свое время.

Верховой езде я учился у лейб-гвардейцев в Найтсбриджских казармах. То была суровая школа, зато основательная. Обучение считалось законченным не раньше, чем ученик будет способен ездить без седла любым аллюром, не натягивая поводьев. Особо норовистых лошадей вахмистр приберегал для своих любимчиков.

— Сегодня, сэр, у меня для вас прямо конфетка, — сообщал он шепотом, и все его честное лицо сияло доброжелательной улыбкой. — Игрива, как котенок! Посмотрите только — смеется!

Вы смотрели. Лошадь стояла, вытянув вперед шею и оскалив зубы. Вы искренне надеялись, что вахмистр не заметил, как вы спрятали в карман шпоры, пока он трепал лошадь по холке.

Раньше рядом с большинством сельских дорог шла ухоженная травяная полоса. Короткие путешествия приятнее всего было совершать верхом. А для того чтобы носиться галопом, существовали общинные луга. Там, где сейчас хантеркомбское поле для гольфа, отличная прямая трасса вела от вершины холма Наффилд-Хилл до Хит-Боттома. Нынче все пустоши захвачены любителями гольфа, а тропинки вдоль дорог заросли сорняками и колючим кустарником. Найдешь случайно на чердаке старое седло, опутанное паутиной, и замечтаешься по-стариковски о былых временах.

Река, должно быть, прародительница всяческого спорта. Еще в каменном веке темнокожие туземные детишки резвились на ее берегах, сталкивали друг друга в воду, плескались и вопили, учились нырять и плавать. Волосатые низколобые джентльмены времен палеолита приходили с копьями на рыбалку и спускали на воду лодки из древесной коры. Однажды стройный голубоглазый молодой троглодит впервые вызвал на состязание сверстников из дружественного племени. Я почти всю жизнь прожил поблизости от реки и обязан матушке-Темзе многими счастливыми днями. Мы с женой провели медовый месяц в лодке с навесом. Я хорошо знал реку с ее глубокими омутами и подводными течениями, с тихими заводями, сонными прибрежными городками и деревушками. Как приятна вечерняя усталость, когда в общем зале таверны зажигают лампу под низким потолком… В Хенли мы остановились на один день, посмотреть регату.

Регату в Хенли испортил король Эдуард VII. Его визиты превратили спортивное состязание в светское мероприятие и вызвали наплыв изысканного общества. А раньше это было веселое, бесхитростное событие, без лишнего шума. Приезжали люди в разнообразных лодках, по-настоящему интересующиеся гонками. Зрителей на берегу по пальцам можно было пересчитать: бывшие и нынешние участники команд, горожане, окрестные фермеры с семьями. Ряд украшенных цветами лодок тянулся от Филлис-Корта до острова. Мы все успевали перезнакомиться друг с другом. Мой племянник, Гарри Шорленд, однажды привел свою лодку из самого Стейнса короткими перегонами. Ласточки свили гнездо на крыше брезентового домика и проделали весь путь вместе с ним. Закончили строительство как раз вовремя, чтобы позволить себе выходной и полюбоваться финалом гонок.

Регата в Горинге проходила неизменно весело, когда организацией занимался Фрэнк Бенсон, актер. Он жил в Горинге и увлекался всеми возможными видами спорта. Однажды он поддался безудержным амбициям и задумал устроить водное представление. Я не очень точно помню подробности, хотя и был при этом. Основная идея спектакля заключалась в том, что с островка посреди реки нужно было спасти стайку прекрасных дам — числом около полудюжины. При этом, как выражаются законники, срок выполнения играл существенную роль. Главная ошибка Бенсона, на мой взгляд (и не только мой), — что спасать барышень предполагалось на байдарках. Я бы скорее выбрал для такой задачи рыбацкую плоскодонку или старомодный ялик, какими пользовались когда-то на реке перевозчики. Они хоть и медленнее, зато сэкономили бы массу времени при посадке. Первая байдарка стрелой помчалась к острову. Барышня ждала на берегу, подобрав юбки (в те дни дамы носили пышные юбки). Нельзя было терять ни секунды. Муж — кажется, по сюжету он был мужем всех шести леди — уже приближался. Джентльмен, стоя одной ногой в лодке, а другой на острове, протянул руки, и барышня прыгнула к нему в объятия. Едва ли нужно уточнять, что оба плюхнулись в воду. К счастью, правая нога джентльмена все еще оставалась в байдарке. С поразительным присутствием духа он втащил барышню в лодку и, переступив через нее, погреб к противоположному берегу, где зрители встретили их восторженными криками. Вторую леди, видимо, напугало то, что случилось с первой. По общему мнению, сохрани она ясную голову, катастрофы можно было избежать; да и не самая худшая это судьба — окунуться в речку жарким июльским днем. Оставшиеся четыре дамы предпочли спасаться в судейском катере.

Крокет — раздражающая игра, но это настоящий подарок для инвалида. Я им увлекся, пока срасталась переломанная лодыжка. Чем больше стараешься, тем хуже играешь. Один мой знакомый не притрагивается к молотку весь год и на турнире графства каждый раз собирает половину призов. Дети — хорошие игроки, пока еще маленькие и не боятся трудностей. Судя по всему, в этой игре главное — не думать. Моя старшая дочь в двенадцать лет была настоящим демоном крокета. Она махала молотком во все стороны и пробивала все воротца подряд, а я смотрел и бесился. Помню, как-то я играл в паре с леди Бересфорд против лорда Чарлза и юной мисс Бересфорд. Девочка трижды крокетировала материнский шар к дальнему концу площадки, пока леди Бересфорд ее не одернула.

— Еще раз так сделаешь, деточка, и немедленно отправишься спать, — сказала она своей крошке.

Ту партию мы с леди Бересфорд выиграли.

Зангвилл очень увлекался крокетом, хотя у него не было задатков сильного игрока. Уэллс играл неплохо. Конечно, он постоянно стремился переделать правила и придумать собственную новую игру. Мне в конце концов пришлось забросить свою площадку. Она была разбита посреди выгона, где паслись молодые бычки местного фермера. Они не могли спокойно видеть сочную зеленую травку. Я огородил площадку колючей проволокой, но бычков это не смущало. Сговорившись, они вдруг все разом наклоняли головы и бросались в атаку. Не всегда им удавалось прорваться, но нас это неизменно отвлекало. Соловей садился на столбик изгороди и пел — часто даже во время игры. Соловьи любят выступать перед зрителями. Другой соловей свил гнездо у нас в саду, близ Марлоу. Соловьи, как и ласточки, каждый год возвращаются на насиженное место. Если подойти к калитке и посвистеть, он прилетал и, сидя на ветке боярышника, пел, пока вы готовы были его слушать.